Выстрел, который снес крышу

Но обиднее всего было то, что контролер продолжал следовать за ним. Он больше не требовал билет, но заставил выйти из вагона на ближайшей станции.

Впрочем, Торопов пересел на следующую электричку, что шла в сторону Москвы. Сон, как известно, заглушает голод, и он уснул. Тем более что Павлу нужно было набираться сил.

Из больницы он удрал на следующий день в плачевном для себя состоянии, прихватив костыли. Но у него не было иного выхода. Во-первых, его враги могли узнать, где он находится, а выписываться из больницы в связи со смертью Торопову вовсе не хотелось. Во-вторых, встреча со следователем не входила в его планы. Киллера искать надо, ловить, а кому это нужно? Легче всего будет обвинить незаконно проживающего в чужом жилище Павла, а затем навесить на него покушение на жизнь Кости. Ведь документов у него нет, заступиться за него некому, а личность установить легко по дактилоскопической картотеке, по ней же определить судимость, что автоматически сделает его козлом отпущения.

Он уже второй день в пути, дело движется, электричка доставит его в Тверь, а там уже и до Москвы рукой подать.

До Твери Торопова никто не тронул. Там он, злой и голодный, пересел на электричку, следующую до Ленинградского вокзала в Москве, и скоро заклевал носом.

И снова его разбудил контролер. На этот раз это была женщина в форме, но вовсе не такая безликая, а очень даже колоритная. Вздыбленные волосы под пилоткой, большие навыкате глаза, красный, как тревожная кнопка, нос, карикатурно оскаленный рот. Билет она потребовала суровым, но тихим голосом. Зато когда Павел повторил свой маневр, прикидываясь попрошайкой, взвыла громче и пронзительнее милицейской сирены, проклиная его на чем свет стоит. За Тороповым она не пошла, но своим воем произвела такой эффект, что пассажиры вдруг дружно принялись расстегивать свои кошельки, чтобы выручить попавшего в беду беднягу. Павел только успевал принимать монеты, десятирублевые купюры. А один товарищ протянул ему сторублевку. Правда, такую щедрость проявили пассажиры только в одном вагоне, тогда как в следующем на него никто не обратил внимания. Зато контролер не преследовала Павла, и он мог облегченно вздохнуть и пересчитать выручку. По самым скоромным подсчетам он заработал триста рублей. На ресторан, конечно, не хватит, но в привокзальном ларьке можно будет накупить шаурмы и вдоволь наесться, приятно обжигаясь вкусным с голодухи горячим соком.

Но выручку подсчитать Павел не успел. Люди вдруг стали покидать свои места, идти к выходу. И поезд уже замедлил ход, приближаясь к вокзалу.

Павел выбрался из вагона.

Чтобы покинуть секцию пригородного сообщения, на выходе нужно было предъявить билет, поэтому пришлось идти в самый конец перрона, чтобы затем через железнодорожные пути выйти в город. Но до щебеночной насыпи он так и не добрался. Торопову вдруг перегородили путь два бомжеватого вида паренька в грязных, надвинутых на глаза кепках. От них разило перегаром и немытым телом, настроены они были агрессивно.

– Мужик, тебе кто здесь ходить разрешал? – злобно спросил один.

– Мое дело, где хочу, там и хожу.

– Это наша территория. Ты с нашей земли бабло поднимаешь. Значит, нам и платить будешь. Две штуки с тебя для начала.

Только сейчас до Павла дошло, чего от него хотят. Он попрошайничал, а значит, должен был платить процент за право собирать деньги. Но процент ему пока еще не назначили, но уже заставляют оплатить штраф.

– Да я бы с удовольствием, – не захотел он обострять обстановку. – Только нет у меня столько.

– Сколько есть, давай. Остальное потом, – грозно надвинулся на него рэкетир с давно не мытой и завшивленной головой.

– Не могу я вам все отдать. Я есть хочу, – мотнул головой Павел.

– А это уже не наши проблемы.

Вшивый резко потянул к нему руку, чтобы запустить ее в карман, но Торопов отбил руку костылем, резко пошел на сближение с противником и подушечкой ладони снизу вверх ударил его в подбородок. Это был очень опасный удар, сдвигающий, а порой и ломающий шейные позвонки. Но всю свою силу в удар он вкладывать не стал, чтобы не доводить дело до серьезных увечий.

Второго рэкетира Павел отправил в глубокий нокаут двойным ударом. Отбросив костыли, шагнул назад и двинул его локтем в солнечное сплетение, а затем, когда тот согнулся, рубанул его ладонью по шее.

Один парень сидел на земле, вытянув ноги, и с закрытыми глазами ошалело мотал головой, даже не пытаясь подняться. Второй лежал на боку и беспомощно сучил ногой. Павел даже хотел склониться над ним, заглянуть под веко – посмотреть, уж не в агонии ли бедняга бьется. Но вот беда, обернувшись для порядка назад, он увидел еще двух спешащих к нему парней. Эти были и ростом выше, и в плечах шире, и кулаки у них потяжелее. Бритые головы, упитанные физиономии, злые, пышущие драконьим жаром глаза.