Выстрел, который снес крышу

Худосочный мужчина с узким, сильно вытянутым лицом и тоскливыми, как у подыхающей лошади, глазами легонько, двумя пальцами держал Павла за рукав пиджака.

– Вы поймите меня правильно, я не терплю ложь, я просто ее ненавижу. Но я ничего не знаю о клоунах. Клоуны в цирке, а здесь их нет…

– Я вас понял, спасибо за информацию.

Торопов отдернул руку в надежде избавиться от больного, но тот уже изо всей силы схватил его за рукав.

– Вы меня не понимаете! Нет здесь никаких клоунов! Если бы они здесь были, я бы обязательно вам об этом сказал! Клоуны в цирке. Понимаете, в цирке! – Глаза его наполнялись кровью, лицо принимало ожесточенное выражение. – Нет здесь клоунов! Нет!!! Ну как вы не можете этого понять! Это психиатрическая больница! Больница!!! А клоуны в цирке! В цирке! В цирке!!!

– Я все понял, понял!

Торопову пришлось нащупать болевую точку на его запястье, чтобы разжать руку. Пациент вскрикнул от боли, шарахнулся назад, но тут же снова шагнул в его сторону. И сделал это так быстро, что Павел не успел отступить.

Еще бы чуть-чуть, и больной снова бы вцепился ему в руку, но Торопов инстинктивно толкнул его в грудь. Мужчина не удержался на ногах и упал. Ударив по полу кулаком, он забился в истерике.

– Ну почему меня никто не понимает? Почему?!

Сначала к нему подбежал санитар, а затем появилась Эльвира Тимофеевна. Она вышла из глубины коридора, из полусумрака, в хорошо освещенный холл.

– И что здесь происходит? – с упреком глянув на Торопова, холодно спросила женщина.

– Он меня не понимает! Не понимает!! Не понимает!!! – Душевнобольной продолжал биться в истерике, но уже в тисках объятий, в которые заключил его санитар.

– Вы его ударили, Павел Евгеньевич? – глядя, как уводят пациента, спросила врач.

– Нет. Просто толкнул. Вернее, оттолкнул. Вот, рукав мне помял. А мог бы и порвать…

– Костюм у вас хороший, – кивнула Эльвира Тимофеевна. – И что интересно, совсем не дорогой. Всего три с половиной тысячи…

– Вы откуда знаете? – удивленно спросил Павел.

Костюм действительно столько стоил. Российского производства костюм, качественный: после химчистки не сел, отгладился хорошо. И всего три с половиной тысячи рублей, сто евро.

– Знаю… Пройдемте ко мне в кабинет, Павел Евгеньевич, разговор есть.

У Торопова засосало под ложечкой от предчувствия, что разговор будет не из приятных. Так и оказалось.

Первым делом Эльвира Тимофеевна взяла в руки молоточек, покрутила его перед глазами, затем заставила сесть, стукнула им по коленке, посмотрела реакцию.

– М-да, – глубокомысленно изрекла она и заняла место за своим рабочим столом.

Павел так и остался сидеть на кушетке.

– Значит, в баню меня таскали? Любовь у меня с криминальным авторитетом? А Косынцев, выходит, из-за этого в клоуна превратился?.. Если я что-то не понимаю, вы уж объясните мне, пожалуйста! – безжалостно посмотрела на Торопова врач.

– Эльвира Тимофеевна, ну вы же сами прекрасно знаете, что это шизофренический бред вашего пациента, – умоляюще посмотрел на собеседницу Павел.

– Да вы не оправдывайтесь, ничего плохого не случилось. Один пациент сочинил, другой растиражировал, – устало-снисходительно улыбнулась женщина.

– Какой это другой? – встрепенулся Торопов.

– Да такой… Поймите, Павел Евгеньевич, одно дело – в детектива играть, и совсем другое – рукоприкладство. Никто не давал вам права бить пациента…

– Кто в детектива играет? Дудник?

– И он тоже. Два сапога пара…

– Что значит – два сапога пара?

– А то и значит. Никакой вы не майор милиции, Павел Евгеньевич. Себя вы в этом убедили, и у вас есть на то причины, но я то знаю, кто вы есть на самом деле…

– Кто я на самом деле? – похолодел под цинично-участливым взглядом врача Павел.

– А вы напрягите память, постарайтесь вспомнить. Возможно, это будет ваш первый шаг на пути к выздоровлению.

– Я не болен!

– Да, конечно, – Эльвира Тимофеевна утомленно провела рукой по лбу и разочарованно, вытянув губы в трубочку, выдохнула.

– Да, я не майор милиции, но это ничего не значит…

– А кто же вы тогда?

– Никто. Частное лицо.

– Может, частный детектив? – с усталой иронией вяло усмехнулась врач.

– Нет, не детектив, просто частное лицо… Я служил в армии, в военной прокуратуре, квартира у меня в Твери была, служебная. В командировке был, вернулся домой, а там такое… В общем, убил жену, отсидел семь лет, освободился, устроился на работу к Горуханову…

– Кем вы устроились к нему на работу?

– Охранником. Просто охранником. В клубе, которым он владеет. Он туда ехал, а я отлучился, в магазин мне надо было, телевизор хотел купить. У меня комната в общаге, а телевизора не было, а тут зарплату получил, решил и телевизор купить, и зарплату заодно обмыть. Ну, возвращаюсь, иду по улице, смотрю, клоун с шариками в Горуханова стреляет, я за ним… Здоровье у меня ничего, со спортом дружу, в общем, слабины не давал. И клоун хорошо бегал, но я его не отпустил. Он через забор, я через забор…

– Дальше я все знаю, – движением руки осадила Павла Эльвира Тимофеевна.

– Что вы знаете? – в запале спросил Торопов.

– Как вы здесь искали клоуна, знаю, какими методами… Вопрос в другом, за что вы сидели?