Выстрел издалека

В течение некоторого времени именно Мэри Хеннесси пыталась собрать организацию воедино. Начало этой деятельности положила ее антибританская речь на похоронах мужа. Она тщетно призывала провести публичное расследование смертей в ИРА – ее призывы игнорировались, и через год после гибели Лайама Хеннесси она ушла в подполье и стала – впервые в своей жизни – настоящей террористкой. Мэри организовала серию взрывов в Белфасте, в результате которых были разрушены армейские казармы и пост КТП. Когда оставаться в Северной Ирландии стало слишком опасно, она переехала за границу. С юга она совершала наскоки в Северную Ирландию, и ее атаки всегда были направлены против британской армии или Королевской тайной полиции. Ее борьба ни в коей мере не носила религиозного характера – она была сугубо политической и имела целью нанести ущерб тем, кого Мэри обвиняла в смерти своего мужа. По данным, содержавшимся в досье ФБР, она была причастна к гибели трех офицеров британских САС, работавших в обстановке секретности в пограничном районе и там схваченных. Она подвергла их изощренным пыткам, за что получила в прессе прозвище «черная вдова». Казалось, что после похорон мужа эта женщина помешалась. В одном из отчетов КТП ее определяли как психически ненормальную. Пока Мэри Хеннесси никому не удавалось схватить. Последний отчет в досье сообщал о том, что она живет близ Дублина, общается с различными людьми, сочувствующими ИРА, и все еще старается восстановить эту террористическую организацию.

К досье прилагался полный список всех террористических актов, совершенных ИРА за последние двадцать лет. Многие из этих жестоких акций были известны Говарду – взрывы бомб в автомобилях, действия снайперов, пытки. Казалось, никто не может избежать рук террористов. Но им не удалось убить Маргарет Тэтчер, хотя они взорвали отель, в котором она останавливалась во время проведения конференции Консервативной партии. Когда Джон Мэйджор со своими военными советниками обсуждал на Даунинг-стрит, 10, вопрос об участии Великобритании в войне в Персидском заливе, члены ИРА установили напротив здания самодельные минометы. Судьи, армейские офицеры, политики – словом, все подвергались опасности со стороны боевых отрядов ИРА, и на место одного схваченного и помещенного в тюрьму террориста были готовы встать десятки.

Говард взглянул на часы и понял, что пора ехать. Его машина быстро двигалась в потоке дневного транспорта и достигла офиса, где предполагалось собрание, незадолго до двух часов. Офис принадлежал ведущему адвокату, которого Говард встречал уже несколько раз. Там находилось больше десятка людей, в основном мужчин, одетых, подобно Говарду, в деловые костюмы. Когда присутствующие заняли места на стульях, специально принесенных в шикарный кабинет, водитель такси подал им кофе. Адвокат разрешал использовать свой просторный офис для встреч «Анонимных алкоголиков» один раз в месяц, но Говарду доводилось встречать его и в других местах – на бейсбольных площадках, в неряшливых подвалах обветшалых зданий, в служебных помещениях публичных библиотек.

Группа собравшихся расселась по местам и начала слушать одного из гостей – продавца удобрений, которого звали Гордон. Он излагал историю своей жизни, до боли знакомую всем присутствующим. Подобные истории звучали тут не один раз: хорошая работа, стабильный доход, жена и ребенок, стрессы, с которыми человек не в силах справляться, и наконец пристрастие к выпивке. Гордон рассказал, что уже шесть месяцев не пьет, и был вознагражден аплодисментами.

Следующим предстояло говорить Говарду. Он занял место перед двумя рядами стульев. Первый раз, когда ему довелось посетить собрание «Анонимных алкоголиков», он был несколько циничен, ему казалось, что публичное битье себя в грудь сродни умственной мастурбации, а говорящие получают удовольствие от всенародной демонстрации старых ран. Ему также было нелегко смириться с религиозной стороной этих собраний и их упованием на Бога, но вскоре один из давних членов АА предложил ему считать Бога чем-то вроде группы пьяниц. С этого момента Говард стал своего рода новообращенным. Теперь, по прошествии четырех лет регулярных посещений таких собраний, он понимал, насколько они ценны в борьбе с бутылкой, ведь рассказ других об их успехах и неудачах закалял твою собственную волю.

Говард поставил чашку с кофе на стол и скрестил руки за спиной.

– Меня зовут Коул. Я алкоголик, – начал он свою речь.

– Привет, Коул! – прокричала аудитория.

– Прошло почти четыре года с тех пор, как я последний раз пил, – продолжал он.

Присутствующие зааплодировали. Послышались крики «Молодец!». Говард подождал, пока опять установится тишина.