Выстрел издалека

Джокер направился в «Филбинз», погруженный в глубокое раздумье. Вдруг перед ним возникла чернокожая женщина с маленьким ребенком. Она протягивала руку, прося подаяния. Глаза ее были пусты и безжизненны, а ребенок все время чихал и кашлял. Казалось, попрошайка пребывает в бессознательном состоянии, слегка покачиваясь на каблуках. Джокер отвел глаза и поспешил было прочь, но внезапно его охватило чувство вины. Он вернулся к женщине, отделил десять долларов от только что полученной суммы и подал ей. Исхудавшей, как у скелета, рукой она взяла протянутые деньги и забормотала слова благодарности, глядя в пространство. Никогда в жизни Джокеру не приходилось видеть так много людей, просящих подаяния. Казалось, по улицам Нью-Йорка нельзя пройти и сотни ярдов, чтобы не наткнуться на очередного просителя милостыни. Иногда эти люди стояли с табличками, на которых корявым почерком было написано, что они или бездомны, или умирают от СПИДа. Взывали о помощи женщины с больными детьми и бродяги с собаками. Кое-кто лежал в дверном проеме, раскинув руки, как жертва сердечного приступа. Джокер содрогнулся.

Кабачок «Филбинз» был почти пуст – небольшая передышка между суетой во время ленча и первыми вечерними посетителями. За стойкой бара стоял один Коротышка.

– Как дела, Дамиен? – спросил бармен.

Джокер еще не успел ответить, как тот задал следующий вопрос:

– Как обычно?

Джокер кивнул. Коротышка поставил перед ним двойную порцию «Старого ворчуна».

– Есть какие-нибудь новости?

Джокер покачал головой.

– В паре мест сказали, что, возможно, работа появится на следующей неделе, но пока ничего определенного. Твое здоровье.

Он поднял стакан и отпил половину виски. Как-то Джокер рассказал Коротышке, что ищет работу, и бармен с сочувствием следил за этими поисками. Сейчас Коротышка с видом заговорщика перегнулся через стойку, хотя в баре было всего два посетителя.

– Послушай, Дамиен, я мог бы тебе помочь с работой.

– Это было бы великолепно, Коротышка!

Бармен предупреждающе поднял руку.

– Я ничего не могу обещать, сам понимаешь. Просто сейчас у нас не хватает рабочих рук, да еще один из наших парней собирается обратно в Ирландию. Я могу поговорить с боссом, если хочешь.

– Хочу ли я? – переспросил Джокер. – Да ты просто спасаешь мне жизнь! Но у меня нет вида на жительство…

– А вот это пусть тебя не беспокоит, – сказал Коротышка с озорной ухмылкой. – Половина парней, что приходят сюда выпить, живут в Штатах нелегально. Платить тебе будут наличными и без документов. Никаких имен, никаких вычетов! Усек?

Джокер кивнул, допил свое виски и поставил пустой стакан на стойку. Коротышка налил вторую порцию.

– Но только вот что, Дамиен… Во время работы постарайся умерить свою жажду, ладно?

Джокер усмехнулся и отсалютовал миниатюрному бармену стаканом.

– Разумеется, Коротышка! Как скажешь.

* * *

Келли Армстронг взметнула свое фэбээровское удостоверение к лицу молодой женщины, сидевшей за столом приема посетителей. Над правой грудью женщины была прикреплена табличка, где стояло ее имя – Трейси.

– Вы Трейси Харрисон? – спросила Келли.

– Да, мисс, – с готовностью откликнулась Трейси. – А вы та леди из ФБР, с которой я вчера говорила по телефону?

– Совершенно верно. Мы могли бы где-нибудь побеседовать?

– Да, конечно. Я только попрошу, чтобы меня подменили.

Она вышла и через некоторое время вернулась с мужчиной средних лет, который не понравился Келли с первого взгляда. Мужчина оглядел Келли с ног до головы с тем выражением лица, которое она видела уже тысячу раз: вслед за многими другими он недоумевая, как это девушка с такой внешностью может служить в ФБР.

– Вы действительно из ФБР? – спросил он, блуждая взглядом по ее груди.

– Специальный агент Армстронг, – представилась Келли, протягивая свое удостоверение.

– Никогда не видел такого фэбээровца, – признался мужчина, глядя на ее ноги.

– Абсолютно в этом уверена, – сухо обронила она. – Я хотела бы немного поговорить с мисс Харрисон, если можно.

– А я не могу вам помочь? Я ее начальник.

При этих словах Келли захотелось расхохотаться ему в лицо. В его облике напрочь отсутствовали начальственные черты – мешковатая фигура, бледная дряблая кожа и жирные, зализанные назад волосы. Он напомнил ей булочника-итальянца, который вечно норовил похлопать ее по заднице, когда ей было шесть лет. Она еще не успела ответить, как вмешалась Трейси:

– Это насчет машин, что я выдавала напрокат, Уолли.

Уолли с трудом смог скрыть свое разочарование.

– А могу я поприсутствовать при вашей беседе? – спросил он.

– В этом нет необходимости, – ответила Келли. – Мы будем беседовать с глазу на глаз, мисс Харрисон.

Выходя вслед за Трейси из приемной, Келли пришлось пройти совсем близко от Уолли. На какое-то мгновение она вдруг с ужасом вспомнила сладкий аромат свежеиспеченного хлеба и пирожных и мучной запах, исходивший от жирных рук итальянца, когда он подкручивал кончики своих усов и одновременно ждал, не отвернется ли ее мать – тогда он старался ущипнуть Келли. Она обожгла Уолли сверкающим взглядом, и тот инстинктивно отступил, чтобы дать ей пройти. Келли улыбнулась.