Вышедшие из мрака

Вот и все. Обратной дороги в Россию ему нет - это слишком опасно. Но теперь настроение его было совсем другим - он не чувствовал себя одиноким на огромной злой Земле, он знал, что Марина и Антон приедут к нему, если он их позовет... А бедная мама умерла всего пять лет назад, он-то думал, что её давно уже нет на свете... Сколько же она за эти годы перестрадала... Но горевать о переломанной жизни, гадать о том, кто так жестоко подставил его, убив Гордеева и Веревкина, он не хотел... Он хотел прожить то, что отпущено ему Богом, в достатке и с семьей...

Жебрак поглядел в иллюминатор на плывущие облака и тяжело вздохнул...

Самолет пошел на снижение... Через двадцать минут он должен был приземлиться в аэропорту Стокгольма...

11.

- Не сокрушайся ты так, Игоряха, - успокаивал Дьяконова Лева Порошин. - Привык, понимаешь, всегда быть первым, делиться успехом ни с кем не хочешь...

- Да разве дело в этом? - с горечью произнес Игорь, закуривая очередную сигарету. - Можно подумать, мы только ради славы работаем, или ради денег? Что я с этого поимел? Что я с этого мог иметь? Разве что, если бы стал шантажировать Литовченко, или как его там, Жебрака? Просто маху я дал, и все тут... Опростоволосился, короче говоря... В людях толком не разобрался...

- Да... - зевнул Порошин. - Разобраться в подозреваемых тоже не последнее дело... Тем более, что тут их немало было... И Веревкин, и Самарцев, и его женушка, и Литовченко... Непростое дело - чужая душа, как известно, потемки...

- Веревкина я заподозрил с самого начала, - сказал Игорь, - только уж слишком простым решением вопроса все это мне показалось. И это топорная имитация самоубийства тоже порядком спутала карты, направила мысль в совершенно другом направлении... Потом подозревал Самарцева, больно уж суров и мрачен он был, мне казалось, что он вел себя слишком нервозно... А он, как оказалось, просто мучился ревностью... А Литовченко мне сразу стал симпатичен - обаятельный, разговорчивый, открытый... Впрочем, таким он, очевидно, и является на самом деле... Был я по делу в Питере, решил встретиться с Ильей Корном. Он мне много про него рассказал... Сел по дурацкой этой статье, лишился семьи, провел в лагерях шесть лет, да ещё строгого режима впридачу, бежал... И выжил вот, как известно... А уж как он выжил, и куда пропал этот самый пресловутый Данилов, это знает только сам Жебрак, да ещё Господь Бог... Ну а Гордеева с сыном у меня и вовсе вызывали самые теплые чувства. Им и хотел помочь, прежде всего - убийцу их мужа и отца найти... А они, надо же... Мгновенно с ним рассчитались, не отходя, как говорится, от кассы... Вот уж кого не подозревал, так их...

- А я сразу понял, - усмехнулся Порошин. - По глазам её сверкающим и дрожащим рукам понял... И по паре-тройке реплик... А когда мы с тобой второй раз нагрянули к Гордеевым по душу Аллы Андреевны, обратил я внимание на насквозь промоченные сапожки около двери, и сапоги Олега рядом... А когда вы с Аллой Андреевной удалились, я их быстренько прихватил и в большой целофановый пакет, который с собой постоянно на всякий случай таскаю, положил. А потом незаметно сунул в машину и побежал вам вдогонку. Ведь они именно в этих сапогах были, когда Веревкина застрелили...

- Но как же они сумели это сделать? - не мог взять в толк Игорь.