Выше стен

Я беспомощно напрягаю зрение, но не нахожу на искрящейся золотом пелене ничьих следов.

А что, если… я не успею попросить у нее прощения? И больше не увижу ее испуганные, все про меня знающие глаза?

От всей души матерюсь, просовываю руки в рукава пальто и бегу к забору.

Я заигрался в мудака, но никогда не был таким. Это не мой путь. Даже отец — мудак с многолетним стажем — устал от этого и дошел до ручки.

Мир перевернулся, сменил полюса, не осталось привычных ориентиров. Хочется заорать, сорвать связки, забыть все и родиться заново, единственное, что у меня осталось — память о ее теплых губах.

«…Со мной тебе не нужны никакие стены. Просто помни об этом, ладно?..»

Хлопнув калиткой, выскакиваю на вымершую улицу и на пару с тенью петляю по ней в свете уличных фонарей.

Заборчики, припорошенные снегом кусты, ослепшие к ночи дома и тишина…

— Регина, ты меня слышишь? Регина! — долетают издалека крики родителей.

Я набираю номер отца и впервые в жизни говорю с ним без обид и сарказма:

— Я только что оттуда. Ее там нет… Проверю еще кое-где. Я ее найду, обещаю.

— Хорошо. Надеюсь на тебя, — отвечает он.

Расчищенная дорога заканчивается горой грязного льда, проклиная неудобный костюм, взбираюсь на нее и застываю — впереди темнеют стены заброшенных построек дачного массива, покосившиеся заборы и бурьян. Ветер толкает меня в спину и подлетает к черному небу с ошметками желтых туч, разнося по окрестностям отголоски собачьего лая.

Я свечу фонариком телефона, проваливаюсь по колено в сугробы, ныряю под кусты и заборы. Сражаюсь с дверями, вламываюсь в домики и до звона в мозгах ору ее имя.

Пустота… И безнадега валуном давит на сердце.

— Регина, пожалуйста, откликнись. Просто крикни, я вытащу тебя!

В руке вздрагивает и оживает телефон, от секундной радости темнеет в глазах, но возле почти пустого индикатора заряда батареи высвечивается надпись «мама», и я разочарованно вздыхаю.

— Мам, я слегка занят сейчас… — В трубке раздаются рыдания. Прислоняюсь к трухлявым доскам покосившегося крыльца, вытряхиваю из обуви снег и смиренно жду.

— Слава, мне плохо. Мне так плохо… — причитает мать, а на меня наваливается вселенская усталость. Как же она не вовремя…

— Что случилось, ма?

— Ты можешь приехать? Прямо сейчас?

— Нет. Я сейчас занят, мама.

— Вот, значит, как… Совсем повзрослел, да?

— Да что случилось? — Эхо разлетается по пустому нутру заброшек и дребезжит разбитыми стеклами. — Если Валерон попутал берега — завтра разобью ему рожу!

— Мы купили машину. Конечно, твоих денег бы не хватило, поэтому Валера взял кредит, ты слышишь, Слав? — От бессилия болит голова, от мороза сводит руку. Я не могу ее больше слушать, но она продолжает наседать: — А сейчас попали в ДТП на Кольцевой. Нужно срочно решить вопрос. Попроси денег у отца и сбрось мне на карту, ладно?

— Мам, все покроет страховка… Не сейчас! Регина пропала.

— Слава, ты что? При чем тут эта обезьяна?! — Мама задыхается от негодования, а я горько усмехаюсь.

Знала бы она, на чьи деньги каталась с ветерком…

Наташа зрит в корень — я не спасу свою мать. Потому что она не хочет спасаться. Ей нравится корчить из себя жертву, давить на жалость и ничего не предпринимать, чтобы выбраться из дерьма. Ей никогда не был нужен я…

— Гребаные придурки! — Снова наворачиваются слезы и обжигают веки кислотой. — Просрали свои жизни, дайте мне разобраться в моей. Оставьте меня в покое!!!

Телефон отключается сам — садится батарея. Фонарик гаснет. Глаза потихоньку привыкают к темноте.

Меня трясет от ярости, отчаяния и ощущения полнейшей катастрофы. Собственной никчемности и слабости. От желания глотнуть чистого кислорода, вывернуться наизнанку, стряхнуть с себя тараканов, которых я так бережно взращивал и подкармливал дерьмом в своей башке.

Из оврагов поднимается отравленный туман, забивается в легкие и путает сознание. Мороз пробирается за шиворот, разъяренной кошкой кусает руки. Я выкрикиваю самое красивое имя на свете, ловлю в ответ тишину и, чтобы не свихнуться, сочиняю сказочку.

Жил-был упрямый пустоголовый придурок — всех ненавидел и презирал, и думал, что самый умный, пока не встретил девочку, смотревшую на него как на бога. Он строил планы по ее уничтожению, а она просто жила ради него — отдавала, отдавалась и пожертвовала мечтой… Все, что она просила взамен, — не оставлять ее одну. Не забирать надежду.

Оступившись, падаю на колени и матерюсь.

Если я не найду ее, так и буду жить в пустоте.

Нет.

Я вообще жить не буду.

Из головы разом вылетела вся дурь, из души — муть, из сердца — равнодушие.

Мне нравилось с ней разговаривать и проводить время. Нравилось смотреть на нее и слышать хриплый смех. Нравилось гладить и целовать ее тонкое фарфоровое тело. Я просто был лучше, когда ее защищал. С ней рядом у меня тоже появлялась надежда на будущее…

— Регина, ты слышишь меня? Где ты? Пожалуйста, найдись! — ору в темноту и сорванным голосом сиплю: — Ты не заберешь у меня надежду…

Проваливаюсь в ямы, поскальзываясь на грязи, шарю ладонями по холодной стене…

Я под стеной, у своего места силы.

Но больше нет сил сделать даже гребаный шаг.