Выше Солнца (СИ)

— У меня нет хозяина, — с угрозой в голосе ответил рыцарь, не присаживаясь за стол. — Что же касается дела… Маннелиг предлагает дружбу.

— Маннелиг? Дружбу? Мне? Ха-ха-ха! Этот верный слуга Герлиона хочет со мной дружить?! С чего бы это?!

— Я сделаю вид, что не услышал этой грубости. Что же касается причин, то многое изменилось с того времени, как вы предали свою память, — смакуя последние слова произнёс рыцарь, откровенно злорадствуя.

— Неужто у юнца Маннелига отросли яйца? — поинтересовался кто-то из дружины и все хором засмеялись.

Однако это оскорбление рыцари сглатывать уже не стали и схватились за оружие, что вынудило и дружинников вскочить с мест. Ситуация быстро накалилась, но ножен клинки не покинули.

— Нет, просто Маннелиг почувствовал силу, — начал говорить Владимир, который всё прекрасно понимал. — Герлион уходит на войну, его снова разобьют, после чего Маннелиг его свергнет. А нам он обещает…

— Все западные земли, если, конечно, вы соберёте сотню щитов и дюжину всадников, — продолжил рыцарь, всё ещё держась за рукоять своего меча.

— А кому сейчас принадлежат мои земли южнее и севернее?

— Об этом Маннелиг согласен говорить после его победы.

— Вот как… опять рыцари кормят нас обещаниями.

— Выбор у вас всё равно не велик. Общего языка с Герлионом вы не найдёте, ведь время сделало его характер ещё более скверным. В случае же отказа… — рыцарь оскалился и убрал руку с меча. — Поверьте, Маннелиг сможет вас убедить в любом случае, пусть даже силой. Думайте, князь, у вас времени до начала зимы.

И на этом диалог был закончен. Проходил он в напряжении и ни одна из сторон не имела никаких лишних иллюзий. Время не смогло стереть ненависти между князем Владимиром и рыцарями Герлиона. Они всегда цапались и ссорились, а всё из-за разных культур. Именно эти проблемы и привели когда-то к гражданской войне королевства, на руинах которого Герлион и объявил независимость, а вслед за ним это же сделали и его враги на севере.

— Да уж… что-то мы засиделись, братцы… — объявил Владимир и в миг яства были убраны, а на стол переместились карты.

Ситуация была скверной, сил у князя осталось катастрофически мало, и как уравнять шансы к зиме тоже не было понятно. И всё же мы начали прорабатывать общий план действий, однако практически сразу обсуждение превратилось в яростный спор. Мы были слишком разными, что и немудрено, я же буквально иномирец. У князя Владимира было больше общего с Герлионом, чем со мной.

— Твой план, Александр, не продуман и крайне наивен. Никакая поддержка народа тебе не поможет, — уверенно заявлял Владимир, грозно дыша носом и медленно вскипая после каждого моего несогласия. — Как и мечты твоего друга Виктора про десять процентов самых активных жителей полуострова — полная чушь. На этих землях народ никогда не имел никакой власти! Вся власть держалась исключительно в руках крепких и жестоких мужчин, таких, как мы. Потому что постоянно мы встречались с угрозами: восстания нежити, нашествие троллей, варварские набеги и так далее… Мы стоим на верхушке власти, потому что мы — гарантия выживания всех. Поэтому крестьяне гнут спины и несут нам еду, они же куют нам мечи и доспехи, а также исполняют и другие наши желания. И то, что тебе это так сложно понять, как нельзя лучше доказывает правдивость твоих рассказов про Крилон.

— И сколько троллей осталось на этой земле? Когда в последний раз варвары набегали на эти берега и живы ли чернокнижники прошлых эпох? Времена меняются, княже. И чем скорее ваш мир поймёт, что маг — это не обязательно грозный воин, а возможно и учёный, учитель, музыкант, алхимик или предприниматель, то…

— Ты ребёнок лета, Александр, и жил в утопии, где подобное было возможно. Наши реалии же заставляют нас учить магов лишь войне, потому что времена были и остаются жестокими. И мы не молимся богам, ведь наши боги давно мертвы. А значит действовать нужно самим! — объявил Владимир и стукнул кулаком по карте, после чего указал на западный берег полуострова. — Это рыбацкое поселение подвергается нападкам подводных народов. Мы раз и навсегда положим конец террору, истребив их всех без сожаления и милосердия.

— В моём мире водные и земные народы научились жить в…

— В твоём мире.

Переубедить Владимира было невозможно. Я это понимал, как и то, что насилие порождает насилие. Подводные народы при нападениях снимали кожу со своих врагов, использовали трупы как мешки для хранения и размножения икринок. В ответ жители суши тоже устраивали немыслимые пытки, вроде засыпания сухим песков жабр или копчения заживо. И никто уже не мог сказать, кто первым докатился до ужасного греха. Факт же оставался фактом, круговая порука поглощала каждое следующее поколение по обе стороны конфликта.

Как это остановить? Как достучаться? Наверное уже никак, ведь никакие слова не изменят случившегося. Поэтому я не стал спорить, встав на сторону князя Владимира и оправдывая всё тем, что мы идём защищаться.

— Князь, постойте, не уходите! — уже за воротами нас вдруг догнала Елена, обеими руками сжимая двуручный меч. — Оружие… достойное… князя…