Выше неба

— Идёмте, Олег Владимирович, — позвал Ричард. — Я думаю, вам не придётся мёрзнуть в пустом лагере в ожидании лета.

* * *

Ричард проводил его к стоянке, куда приезжали автобусы с теми, кто провожал родных и близких в последний путь. И возле автобуса Олег увидел их всех: обоих детей и всех внуков Алёны, Ольгу и Артура — им тоже не дашь больше тридцати, а также их детей и внуков и много других знакомых лиц.

Ричард кивнул им — и все они достали и надели такие же чёрные очки.

Ольга подошла к нему первой.

— Здравствуй, Олег, — улыбнулась она ему. — Я знаю, что ты был с Алёной вчера. Спасибо! Мы знаем, что её давно бы не было с нами, если бы не ты.

Олег растерялся — нечасто случалось, чтобы на ум вообще не приходил никакой ответ.

— Не отвечай, — кивнула Ольга. — Я и представить не могу, что ты мог чувствовать все эти годы. Ричард говорит, ты не сможешь остаться с нами надолго. Но прошу — останься, сколько сможешь. Алёна очень хотела бы этого, я знаю.

* * *

Они проводили его утром двадцать пятого июля. Все собрались — когда нет возможности прикоснуться к собеседнику, всё выглядит и ощущается иначе.

Олег навсегда запомнил, как они стоят и смотрят ему вслед — он ушёл пешком. Ричард заблаговременно позаботился о транспорте, и Олегу хотелось хотя бы немного пройтись ногами, как в старые добрые времена — до момента, когда поднимется на борт.

Никогда ещё не доводилось летать самолётом, на борту которого он один — а экипажу запретили проходить в определённую часть салона, что бы там ни случилось. Выяснилось, что сидеть тоже можно — главное, не делать резких движений и вести себя, если проваливаешься насквозь, как ведут попавшие в зыбучий песок.

— У нас было всего три инцидента, похожих на ваш, — сказал Ричард. — Рассказываю вам, что мы успели понять — возможно, это пригодится.

…Многое, очень многое успело измениться в спортивном лагере. Немудрено, столько лет прошло. Вместо отреставрированных кирпичных зданий советского ещё времени — вполне современные яркие, лёгкие, радующие глаз постройки. Всё изменилось, решительно всё. Кроме разве что спортивного комплекса — он остался таким, каким Олег его запомнил. Беговые дорожки, футбольное поле и всё-всё остальное. Но и здесь всё стало новым, современным, удобным.

А вот статуя Ленина сохранилась и выглядит как новая. Удивительно, что её не только пощадили, но отчистили патину и заново покрасили!

Жизнь кипит — вон сколько молодых дарований тренируется. Вот теперь и впрямь можно поверить, что здешние воспитанники сумеют достичь звёзд. Название у лагеря не изменилось — быть может, единственное, помимо статуи Ленина.

Что дальше? Куда теперь? Вон там была столовая. Теперь там на вид совершенно другое здание, от предыдущего ничего не сохранилось. Вот и всё — опоздал, подумал Олег — внутри на долю секунды что-то лопнуло, оборвалось, ноги чуть не подвели. Хотя кому до этого дело — если незваного гостя никто не увидит.

Нет больше стальной двери, нет загадки, ничего нет. Убедился? Что теперь? Возвращаться в Казань и наблюдать, как оставшиеся друзья отходят в мир иной, а ты продолжаешь своё призрачное существование?

Малодушие схлынуло. Свежий, исполненный цветочного аромата порыв ветра толкнул в грудь и прогнал бессилие, развеял грусть. Пусть ничего не осталось. В любом случае ближайший вход — где-то там, внутри столовой, или кухни, или что там ещё есть. Ужин через час — значит, кроме поваров, там никого, можно спокойно всё осмотреть. Вперёд!

Дверь не заперта — видимо, полагаются на видеокамеры. Интересно, смотрит ли сейчас кто-нибудь на ближайшие к Олегу камеры и, если да — увидит ли что-нибудь?

Похоже, никто ничего не подумал и не насторожился. Олег вошёл внутрь — и вновь поразился, насколько всё стало современным, приятным глазу. И запахи — вместо давешней не очень приятной смеси (пищевые отходы, неистребимый дух моечной машины, пригоревшее молоко и так далее) — лесной, чистый и приятный запах. Как они этого добились?

Дверь сохранилась! Именно перед ней они тогда стояли, и Вяземская приглашала всех, одного за другим. Олег дождался, когда часы на стене покажут одну минуту восьмого, и попробовал пройти дверь насквозь.

И пребольно стукнулся лбом. Что за… Олег оглянулся — никто не видит — и, отворив дверь, вошёл внутрь. Никого и ничего, всё по-старому. Как они сумели сохранить этот коридор, ведь здесь всё уже по-другому?!

Олег закрыл за собой дверь и прошёл к той «волшебной двери». И вздрогнул, увидев над дверным косяком вариатор, по ободу которого весело бежали огоньки.

Движение воздуха — позади открылась дверь. Олег обернулся, не веря тому, что — кого — видит.

Вяземская Анна Григорьевна. Одета так, как и была одета в тот вечер. Это легко запомнить — для Олега это было — когда? Девять дней назад? А кажется, что прошли десятки лет.

* * *

— Очень рада, что вы сумели вернуться! — улыбнулась Вяземская. — Олег, как только я сниму вариатор, у нас будет всего несколько минут. Прошу выслушать меня очень внимательно. Все вопросы — потом. Если на этот раз всё получится — у нас будет полно времени, чтобы всё обсудить. Готовы?