Выше неба

— И все наши способности тоже, — покивала Ольга. — Нет, я не согласна. Если у меня будут такие же дети, как Вика, или Антон, или Лена — то хоть со здоровьем у них будет лучше. У меня столько больных родственников… — покачала она головой. — Насмотрелась, никому не пожелаю. Артур? Что скажешь?

— Поддерживаю, — покивал Артур. — Меньше болеем — больше времени для жизни.

— Я тоже хочу всё оставить, — добавила Алёна. — Даже если у вас мало данных по людям, то все животные с эффектом жили дольше и болели меньше, я читала. И никаких патологий у их детей. Меня это устраивает. А те два дня я согласна сидеть в отдельной комнате и ни с кем не общаться. Олег?

— Если всё так, как говорит Алёна — поддерживаю, — кивнул Олег.

— Замечательно, — улыбнулась Вяземская. — Кстати, и чай уже готов, — она принялась разливать по чашкам. — Чтобы закрыть тему, когда решите завести детей, свяжитесь с нами. Я хотела бы вести мониторинг здоровья мамы и будущего ребёнка.

— Пока не планировали, — сообщила Ольга. — Но без проблем. Мне так и спокойнее будет.

— Пока не обсуждали, — добавил Олег, и Алёна кивнула.

— Мне вот что непонятно, — продолжила Ольга, взяв в руки чашку с чаем. — Если Лена — дочь одной из «Ев», она уже должна быть некриво прокачанной. Вон, сами видели, что у Вики и Антона. Лена должна была, не знаю, всех в клочья порвать по всем беговым дисциплинам. Или вы уговорили её сдерживаться?

— Уговаривала так же, как вас, — возразила Вяземская. — Елена получила одну стимулирующую процедуру и две — поддерживающие. Её начальная подготовка соответствовала вашему состоянию между второй и третьей процедурой.

— Очешуеть! — поразился Артур. — Извините, — спохватился он. — Тогда понятно за Антона и Вику.

— Лена знает, что две процедуры были другими? — поинтересовалась Алёна.

— Конечно, знает. Важно, чтобы у её напарника были схожие по уровню физические данные и рефлексы. Елене было бы очень трудно и самой адаптироваться после второй стимулирующей процедуры, и работать потом вместе с Вадимом.

— И рука у неё офигеть какая тяжёлая, — покачал головой Артур. — Причём ещё до всех ваших процедур. И реакция сразу была будь здоров. И всякие царапины и прочая муть заживали очень быстро. Теперь и с нами так же, что ли?

Вместо ответа Вяземская взяла со стола нож, протёрла его кончик салфеткой и провела им по своей ладони — из длинного пореза начала сочиться кровь (Алёна вздрогнула). Вяземская слизнула кровь с ладони, совершенно детским движением (Ольга даже невольно улыбнулась), и показала ладонь всем остальным.

Кровь уже не текла. А царапина становилась всё менее заметной на глазах.

— Процессы регенерации у вас теперь проходят намного интенсивнее, — пояснила она. — Вы могли не заметить — но у вас на теле стало намного меньше невусов.

— Простите? — не поняла Ольга.

— Родинок и тому подобного. Затягиваются шрамы, восстанавливаются и другие ткани организма.

— То есть всё-таки это евгеника? — спросил Артур. — Я не осуждаю, или что-то такое.

— Мы не вмешиваемся в процесс размножения людей, — возразила Вяземская. — Не разводим людей на племя, образно выражаясь. Ваши новые физические способности — благоприобретённые, по наследству они не передаются. В случае с «Евами» материнский организм корректирует развитие зародыша, но его геном в этот момент сформирован и не меняется до самого рождения. Мы проверяли — на животных, конечно. Это не евгеника.

— Понял, отстал, — согласился Артур. — Оля? Похоже, самое время.

Ольга кивнула и достала из кармана два листа — те самые, с пятью буквами на каждом.

— Олег, Алёна, — позвала она. — Покажите и вы.

Лицо Вяземской окаменело. Она как раз брала чашку с чаем и чуть было не выронила её.

* * *

Вяземская, точно во сне, поставила свою чашку на стол и достала из-под кофты медальон — теперь понятно, что там у неё было на цепочке, которую все видели не раз.

— Возьмите, пожалуйста, ваши листы и авторучки, — сказала она. — Я встану спиной к остальным. Подходите, зарисовывайте или записывайте то, что видите у меня на медальоне, и возвращайтесь. Остальным пока не показывайте. Начнём справа налево. Артур?

…Когда на медальон посмотрели все, Вяземская разрешила показать записи друг другу.

— Одно и то же, — заметил Артур. — Инь-ян, или как это зовётся, и надпись поверх. На каком это языке?

— «Dum spiro, spero», — сказала Вяземская. — Это латынь, крылатая фраза. «Пока дышу — надеюсь».

— Почему такая секретность? — удивился Артур. Переглянулся с Ольгой, и добавил: — То есть, не понял, не все это видят?

— Совершенно верно, — Вяземская вздохнула и вернулась за стол. — Я впервые не очень понимаю, что мне делать. Дайте мне минутку. Посидите пока в этой комнате, я скоро вернусь.

— Что-то мне не очень это нравится, — заметил Артур минуты через три после того, как Вяземская ушла. — Что молчим? Мне не то чтобы страшно, но как-то не нравится. Она всё время как робот, заметили — на лице почти нет эмоций. А сейчас натурально испугалась! Я вообще не думал, что её можно напугать. Алёна, ты куда?