Выше головы! (CИ)

— Молодой человек, я имею право… право проверить, как работает система… Тем способом, который считаю нужным, — длинная реплика утомила его, и он не сразу продолжил. — Система отреагировала, как здоровая. Знаете, как это приятно… мне?

Я нервно вытер тыльной стороной ладони пот со лба — и лишь потом заметил коробку салфеток на столике у стены.

— Значит, никаких претензий к камраду Ярхо? К тому, что он сделал за время, пока был временно исполняющим обязанности? И к Администрации? И вы не против, что он баллотируется, хотя предполагалось, что не будет? — от облегчения я засыпал его градом вопросов.

— Нет. Я проверял систему, — терпеливо повторил первый Глава. — Система здорова.

— Рекомендую прекратить визит, — встрял медкамилл. — Состояние здоровья… — он замолчал — видимо, Штейнберг отключил его.

— Лучше я пойду, — пробормотал я и начал было подниматься со стула, как вдруг увидел на своём альтере сигнал принятого сообщения.

— Прочти, — потребовал Штейнберг. — Здесь. Сейчас.

Я послушно заскользил взглядом по строчкам… В процессе чтения несколько раз прерывался, чтобы посмотреть на него: «Что, в самом деле так?»

«Так», — отвечали его глаза. Теперь можно было не спрашивать, почему он захотел говорить со мной. И почему написал: при его состоянии такой рассказ занял бы полдня.

— Тебе всё понятно?

Судя по шуршащему прерывистому звучанию, камиллу пришлось постараться, чтобы сделать его речь слышимой.

— Всё.

— Точно?

— Да, всё понятно…

— Хорошо. Иди.

— До свидания, — попрощался я.

— Мы больше не увидимся, — ответил он. — И не приходи… потом. Я запретил всем приходить.

В последний раз я взглянул на его серое лицо, но он уже закрыл глаза, так что передо мной была мёртвая маска. И тогда я ощутил то, о чём раньше только читал: присутствие Смерти. Антропоморфное воплощение физического уничтожения и небытия.

Бог, или посланник бога — у разных культур были свои имена, но у всех была смерть, и везде знали, что рядом с умирающим человеком можно почувствовать это. Не свой страх, не пароксизм инстинкта самосохранения, но нечто другое, постороннее и существующее вопреки всей науке.

Оно показалось мне словно для того, чтобы напомнить: каким бы совершенным я ни был, у меня будет свой финал. И там мы встретимся по-настоящему…

На ватных ногах я вышел из палаты — информация, переданная Штейнбергом, сама по себе была будоражащей, а тут ещё этот образ… Поэтому Елена Бос, которая поджидала меня прямо перед палатой, была в конце очереди. Продумаешь — журналистка, когда тут такое!

Я даже не поздоровался — пошёл вперёд, с трудом переставляя ноги. Ориентировочно — к себе. Только я не особо выбирал дорогу: потустороннее чувство, испытанное впервые в жизни, мешало сосредоточиться. «Кого же я видел? То есть не видел, а…? Осознал? Оно там было — или это взбрык нервной системы? Я думал о Смерти — естественно, что это повлияло…»

Бос, разумеется, не знала, что творится у меня в голове.

— Сначала дети, теперь старики — как будто ты сам лезешь на место Главы! — бросила она мне в спину.

Впрочем, эти слова не сразу были услышаны: понадобилось несколько минут, чтобы вынырнуть и принять её к сведению. Кажется, она хотела обидеть меня? Трактовкой того, что происходит в окружающем меня пространстве?

— Я так живу, — откликнулся я, не оборачиваясь.

Наверное, она ждала оправданий того, что «всё не так». Или обиды: я ведь вчера довольно болезненно отреагировал на вопрос о детях. В общем, какого-нибудь интересного материала для ньюса. Что ж, придётся обойтись — у меня не было других слов.

День IV: Император

Если бы не предвыборная кампания, я бы сразу сделал то, что от меня ждал «самый первый» Глава. Но если бы не выборы, меня бы вообще не было на станции: мотался бы по планете, опрашивая камиллов, и ни о чём таком не подозревал.

Всё было взаимосвязано, как я позднее разобрался. Штейнберг, конечно, слышал об «андроиде Рэе, который не совсем андроид», но не знал о моём особом привилегированном положении у Инфоцентра: Леди Кетаки рассказала ему. Произошло это тринадцатого февраля — на следующий день после того, как временный Глава, во-первых, объявил о выставлении своей кандидатуры, а во-вторых, официально включил меня в свою команду. Для умирающего старика, который продолжал следить за, как он её называл, «системой», это имело значение. И не только Ниул принимал его всерьёз…

Из палаты Штейнберга я вернулся незадолго до обеда. Информация «он не имеет ничего против тебя лично — просто проверял, как всё работает» не была ложью: я воспользовался тем же методом, который применил Ниул. «Сообщать минимум, ничего лишнего» — так администрации стало известно о самом факте угрозы, но не об её обстоятельствах. Точно также временный Глава узнал, что всё в порядке, но секрет Штейнберга остался со мной, потому что предназначался он только мне.