Высадка в зоне удара

На экране индикатора корабельного радара живописный остров Мальорка выглядел бесформенной желтой кляксой. Воочию разглядеть этот земной рай российским морякам было не суждено. Ударный фрегат Краснознаменного Черноморского флота «Забияка», двигаясь с крейсерской скоростью двадцать семь узлов, проходил в пятидесяти милях ^[8]южнее острова.

Появление в этих водах стального красавца под Андреевским флагом не было ни транзитом в северные моря России, ни рейсом дружбы по приморским городам Южной Европы. Фрегат «Забияка» нес здесь боевую службу, согласно договору Россия – НАТО по пресечению терроризма в акватории Средиземного моря.

Это, конечно, была не Пятая тактическая эскадра, которая бороздила здешние воды во времена СССР, но и сам «Забияка» немало значил. Современный корабль был оснащен самым новейшим вооружением, средствами связи и радиолокации. Фрегат в одиночку мог выступить против любого из флотов южного побережья. Тем более что три года назад фрегат уже прошел боевое крещение в современном бою.

– Цель воздушная, азимут шестьдесят пять, удаление двести километров, – на капитанском мостике раздался голос оператора-дальномера. – Идет на сближение.

И тут же доложил высотомерист:

– Высота семь тысяч, цель снижается.

– Ну, вот и «лебедь белая» пожаловала к нам в гости, – неожиданно проговорил командир корабля капитан первого ранга Масягин, обращаясь к своему первому помощнику, рослому тридцатилетнему блондину с погонами капитана третьего ранга.

Помощник недовольно пожал плечами, буркнув:

– Что за бардак. То жалуются, что топлива у них нет, а то здоровенный борт гоняют за здорово живешь.

– В армии и на флоте ничего за просто так не делается, – философски ответил командир. – Если звезды с кого-то срывают или, наоборот, вешают, значит, это кому-то надо, – с ходу переиначил фразу знаменитого французского писателя и военного летчика командир и тут же добавил: – Этот «гусь – лебедь» не просто так летит, он, как в той сказке, несет нам подарок в виде дюжины ивасыков телесыков. С раскосыми и жадными очами.

– Морпехов, что ли? – удивился помощник.

– Их самых, родимых.

– Зачем? У нас же есть своя группа ПДСС. ^[9]

– А вот это, как говорится, не нашего ума дело. Мы – люди военные и обязаны выполнять приказы командования. Так же как и морские пехотинцы. И судя по тому, с какой поспешностью их присылают, значит, это делается не зря. – Покончив с нравоучениями, капитан приказал вахтенному штурману: – Сбавить скорость до десяти узлов.

– Есть сбавить скорость до десяти узлов, – последовал четкий ответ вахтенного офицера.

Тут же корабельные турбины заработали тише, а фрегат, будто споткнувшись от удара об воду острым носом, теперь уже, как острый нож масло, мягко разрезал водную гладь.

Летающая лодка, или, выражаясь правильно, гидросамолет «Б-200», сперва показался в виде небольшой серебристой точки, которая стремительно росла, увеличиваясь в размерах. Наконец можно было разглядеть острый нос, длинный фюзеляж с высоким оперением. А посадка на воду и вовсе напоминала настоящий лебединый маневр. «Б-200» стремительно коснулся водной глади, поднимая вокруг себя белые буруны воды. Постепенно скорость погасла, и гидросамолет медленно поплыл параллельно «Забияке».

– Стоп, машины, – коротко скомандовал командир фрегата и, поднеся ко рту микрофон громкой связи, распорядился: – Боцман, шлюпку на воду, встречай гостей.

Через несколько минут от борта «Забияки» отчалил моторный бот и, утробно урча мотором, двинулся в сторону белоснежного гидросамолета.

С фрегата было видно, как в корабельный бот из чрева «Б-200» пересаживаются маленькие пятнистые фигурки. Под тяжестью двух десятков бойцов с полной боевой экипировкой борта шлюпки заметно просели в воду, и назад она бежала не так резво.

Наконец бот достиг борта «Забияки», и морские пехотинцы один за другим стали карабкаться на корабль.

Стоя на капитанском мостике, командир фрегата с интересом наблюдал за гостями. Все они были облачены в кофейный с желтыми пятнами и серыми обводами пустынный камуфляж, но головы, несмотря на жару, венчали черные береты с золотистыми офицерскими «крабами», символ славы морской пехоты.

«Пижоны», – неожиданно с насмешкой о коллегах по ратному мастерству подумал Масягин. Опытный моряк знал, какое в это время года в здешних широтах обманчивое солнце, а черный цвет как раз притягивает его лучи.