Вырванные Страницы из Путевого Журнала

— Дык ничё страшного. Прикинул, шо такой умный парень, как ты, как-нибудь выкрутится. Но я рад, шо ты не задержался…

— Прошу прощения?

— Твой проклятый автобус починен. Мне потребовался всего час, шоб сделать енту работу.

— Это восхитительная новость! Я высоко ценю вашу оперативность и компетентность и благодарю вас. Не поймите меня неправильно, сэр. Это не то, что ваше… «лесная глушь» не очень-то меня оживила, но… Мне не терпится вернуться к своим путешествиям.

— О, так и есть. Но для тебя енто не было пустой тратой времени, да? — oн подмигнул. — Ты жеж побывал на карнавале!

— Да, — прохрипел я, изображая улыбку.

Он усмехнулся и — ради Бога — потер промежность.

— Я и тот, другой парень? ООО-eee! Мы устроили хороший перепихон. Мой «питушок» ноччу выпил стока сока радости, — и да, он произнес «ночью» как «ноччу», — скорее всего, я буду совершенно пустым в течение недели!

— Это… это… довольно…

— Не знаю, как ентот водитель, но я тошно получил «тройняк».

— «Тройняк»? Это… бейсбольная терминология?

Он хрипло загоготал.

— Не, приятель! Шо касается блядей, «тройняк» — это када ты кидаешь одну «палку» в «коробку для волос», исчо одну — в «банку», а третью — в «житницу».

Я побледнел.

— Ах. Понятно.

Но внезапно на лице оборванца появилось озабоченное выражение.

— О, черт, я же ж забыл. Всего час назад — до того, как ты вернулся — приходили двое из долбаного департамента шерифа округа!

— Вы… не шутите, — ответил я, немного напрягшись.

— Я не шучу, Тощий. Заскочили сюды, пока исчо было темно, выглядели очень сурьезным, — oн погрозил мне пальцем и придал своему лицу выражение, указывающее на необходимость проницательности. — Мне сказали, шо прошлой ноччу произошло убивство…

Это слово остановило мое сердце.

— Убий…

— Тссс! Лучче, шоб другие не слышали — не хочу, шоб они поносили город. Но я не брешу, вскоре после того, как я и другие парни вернулись, енти люди из округа постучали в дверь и допросили нас!

— Доп-просили вас?

— Серьезно, едрён-батон, — oн понизил шепот почти до неслышимого. — Понимаешь, после того карнавал закроють. Хто-то прокрался в трейлер О'Слонесси! И наебнул его.

— О'слон… О, вы имеете в виду…

Нейт кивнул, как мудрец наставник; он указал на рекламный плакат, на имя владельца.

— Тот самый парень, которому принадлежит весь карнавал. Да, сэр! Его жёстко заебашили…

В притворном шоке я ответил так, как, по-моему, ответил бы любой.

— Конечно, это ужасно. Но когда вы сказали, что бедняга был убит ужасным образом… просто… что вы имеете в виду?

— Копы никогда не болтают лишнего. Но, скажу я тебе, они оба выглядели более чем ужасно. Будто их тошнило…

Я прочистил горло.

— О чем, о чем они спрашивали?

Одной рукой он умело свернул сигарету.

— О, были ли мы тама, и шо мы можем сказать…

— Ах, так вы сообщили им, что мы втроем посетили карнавал, благодаря бесплатным билетам, предложенным высоким человеком, да?

— Да… э-э… не, теперь ты заставил меня задуматься об ентом. Возможно, мы запамятовали упомянуть, шо ты тоже пошел с нами. Но после всего они хотели знать, не видели ли мы кого-нибудь па-доз-ри-тель-наго, вот так. Канеш, мы никого не видели, — он поднял бровь. — А ты?

Я снова прочистил горло.

— Нет, не могу сказать, что я кого-либо видел.

— Мир перевернулся с ног на голову, не так ли? Убивцы, насильники, ворьё, куды ни глянь. Не лучче ли в Ва-шиин-ктоне, спросиш меня? Эти жирные коты все брешут и богатеют, пока мы, остальные, вкалываем ничуть не меньше, чем когда-либо, если у нас вообще есть чертова работа.

— Не могу не согласиться, — сказал я чуть веселее, чем раньше. — Но, Боже мой, какая прискорбная трагедия. Этот бедный человек, мистер О'Слонесси.

Теперь выражение его лица, казалось, вытеснило мои выдуманные чувства.

— О, я бы не стал его оплакивать, — и вдруг он хлопнул в ладоши, что не только сильно меня разозлило, но и дало понять, что в его памяти вспыхнула новая деталь. — Черт бы тебя побрал, запамятовал упомянуть, едрён-батон! Помнишь курву, шо мы пошли искать прошлой ноччу? Блондиночка без зубов и с руками на ногах, которая может сосать член, как нихто другой и надрачивать парням ногами…

— Да, да, я помню, — поспешил я, стараясь не морщиться, затем указал на маленькую непристойную иллюстрацию на плакате. — Блисс, без сомнения, вот эта женщина.

— Едрён-батон! Я облазил весь карнавал, ради её отсоса, но будь я проклят, она даже не работала прошлой ноччу. Грят, её хто-то поколотил. Какой-то большой ирланденский хер сказал мне…

К счастью, синяков, нанесенных зверем, о котором он говорил, не было видно, а несколько порезов и царапин оказались несущественными. Боль, однако, в южном направлении от моего пояса была другой историей…

— В любом случчае! Ну да, — продолжал Нейт, оживленный чем — то, — эта самая, c большими сисяндрами, молодая блонди-шлюха Блисс — оказывается, шо О'Слонесси был ее мужем!

— Это выше моего понимания! — я продолжал притворяться, что встревожен. — Вы говорите, он был ее мужем?

Он поднес руку ко рту.

— И ее отцом тоже, едрён-батон!

— Не может быть!