Таня, наконец-то, встала и направилась к больнице.
— Ты идёшь? — бросила она через плечо не слишком ласково.
Марина, как маленькая нашкодившая девочка, вжала голову в плечи, забыла о коровах, хульдрах и экзорцистах, и поспешила за фельдшером.
Таня безостановочно бурчала, шуруя в шкафах процедурного кабинета и обрабатывая руки:
— Это же надо, неделю. Неделю! Назад пришли. Хоть бы нос показала. Носишься по деревням и окрестностям, как угорелая, а добраться до ФАПа что, религия не позволила?
Марина ждала приглашения к осмотру у самой двери, переминаясь с ноги на ногу:
— Так я…
— Максим еле живой вернулся. Как вообще вдовой меня не оставил, непонятно. На Славке, естественно, хоть воду вози, но даже он пришёл на обследование. А ты? Ты ж лечить нихрена не можешь ни других, ни себя! А если инфекция скрытая? А если инкубационный период долгий? Потенциальная разносчица заразы. О себе не думаешь, о других бы подумала!
— Ну, я…
— Максим рассказал про твою ногу и про, — Таня на мгновение остановилась, упёрла руки в боки и тоненьким, противным голосом пропищала: — волшебное заживление. — Потом схватила бокс со стерильным инструментом, грохнула его на стол (содержимое жалобно звякнуло), и уже нормально сказала: — едрит твою налево, Марин. А если столбняк? А если из-за Силы в крови отсроченный сепсис какой-нибудь? Ты думаешь, что делаешь вообще? Включи свет, темно уже, не видишь разве?
Марина споро шлёпнула по выключателю за своей спиной.
— Прости. Я просто думала, что ты на меня злишься.
— Конечно, злюсь! — Таня взяла шпатель и встала под лампой. — Иди сюда. Открой рот, высунь язык. Неделю жду пациентку, а она плевать на меня хотела. А кто бы на моём месте не злился? Горло нормальное. Сядь. Голову покажи, может, педикулёз в поселение притащила.
Шпатель булькнул, утонув в ведре с дезраствором.
— Да я не из-за этого. А из-за того, что Максима за собой везде таскаю. Думала, ты меня видеть не захочешь. Его вечно из-за меня дома нет, и жизнью рискует, а у вас дети…
Таня прекратила копаться в волосах:
— Максим не тело́к, чтобы ты его на верёвке таскала. Не припомню, чтобы он хоть раз в этой жизни шёл у кого-то на поводу. Ты долго отказывалась от его и Славкиной компании, так что не вижу причин, чтобы винить в чём-то
Ведьму передёрнуло.
Таня привычным движением оторвала клещу голову (Марину снова передёрнуло и даже слегка затошнило). Из брюшка паразита выделилась огромная капля чёрной тягучей жидкости.
— Что-то как-то на кровь не похоже, да и не сезон, — пробормотала приреченская знахарка. — Погоди-ка.
Она бросила останки клеща в чашку Петри, вытащила из холодильника флакон из мутного стекла, отвинтила крышку, набрала бледно-розовую жидкость в пипетку и аккуратно капнула на трупик.
Он зашипел, запузырился, в процедурной густо запахло серой. Сочно ругаясь, Таня подскочила к окну, рывком открыла его настежь и высунулась наружу по пояс. Через секунду к ней присоединилась ведьма, пытаясь "выдышать" из себя противный запах.
— Я не могла его принести из Тумана. В бане побывала несколько раз, да и расчёсываюсь ведь. Он бы давно отвалился.
— А по нашему лесу когда в последний раз носилась, хвост задравши?
— Сегодня утром.
— Вот и пожалуйста! — Таня выпрямилась и сделала шаг назад, но в комнате по-прежнему воняло, так что она вернулась в прежнее положение. — Успел всласть насосаться магической кровушки. Хорошо, что вовремя нашли. Он уже меняться начал. А поскольку он — это она, скоро у нас в окрестностях расплодилась бы эта дрянь.
— Какая конкретно?
— А я почём знаю? — удивилась Таня. — Магические мутации, они, знаешь ли, прогнозам не поддаются. Сейчас проветрится, ногу покажешь.
— Да я на самом деле здорова. Древо Жизни обладает очень полезным побочным эффектом.
— Значит, Максим не ошибся? — Таня покосилась на амулет, болтавшийся на шее ведьмы. — Хотя я и сама вижу, если честно. Ты даже моложе как-то выглядеть стала. Ненамного, лет на пять, но и это круто. Мне бы так.
— Тогда, может, ну его, этот осмотр?
— Но клеща же нашли? — Таня всё никак не могла заставить себя поступиться с правилами, ею же и придуманными. — Вдруг ещё какую-нибудь дрянь отыщем.
— Вряд ли.
— Что, реально, даже шрама не осталось от пули?
— Ага.
Женщины всё так же торчали в окне. На улице уже стемнело, и дети включили электричество. Яркий фонарь освещал крыльцо перед домом, ещё один висел у беседки, а в дальнем углу огорода маленькая лампочка указывала путь к туалету.