Вынужденный

Тут я уже не сдержался, схватил ее за подбородок, чуть сжав, как всегда не рассчитав свои силы, с ее чувствительной кожей. Возможно, так у всех женщин, но замечаю я следы от своих пальцев только у одной, и зовут ее Юля – моя жена!

– Что не надо?! Ты – моя жена, я – твой муж! Пора взрослеть уже, Юля! – я одернул ладонь от ее лица, замечая, как тут же проявились следы от моих пальцев. Злясь на самого себя и на то, что у нее такая нежная кожа.

Ее взгляд меняется, губы сжимаются, и она мне говорит, не повышая тона, но за то четко и с расстановкой:

– Я прекрасно осознаю, кем мы приходимся друг другу. Но можно же обходиться и… – тут ее голос дрогнул…

– Без чего? – настороженно спросил я, потому что мне показалось, она прям готовила речь.

– Эм… ну… без этого всего…

– Не понимаю, говори конкретней, – хотя я прекрасно понял, ее лицо стало розоветь и говорило само за себя.

– Ты бы мог спать с другой женщиной…

Ушам своим не поверил и на всякий случай убрал руки в карманы, чтобы не придушить случайно, не рассчитав силы. И тут она меня вообще добивает, говоря:

– Я знаю, так многие состоятельные люди поступают, ведут двойную жизнь, изменяя женам.

– Угу… а от кого позволь узнать, узнала? – нет, я точно сверну ее тонкую лебединую шею.

– Эм… просто знаю и все.

– Угу… значит, моя жена… просто знает, предположительно от своей распутной подруги Милки…

Тут она меня в наглую перебивает:

– Она не распутная, просто знает больше моего.

– Прекрасно… мне даже нравится, что ты осмелела, но осторожней на поворотах, а то может занести…

Прикусив нижнюю губу, она отвела от меня свой взгляд.

– Как господин скажет…

– Это, что еще за нахрен?

– Ты хочешь, чтобы я всегда молчала, а я не умею долго молчать…

Насупив свои брови, говорит:

– Ты меня пугаешь. Я жутко боюсь крыс и всякую мерзкую живность, вроде тараканов.

Собрав губы в трубочку, держусь, чтобы не рассмеяться. Подвал у меня, конечно, имеется, но без живности. Запугал, да признаю, и запугал бы снова, если вернуть всю ситуацию, в рамки которой меня загнали. А вслух сказал:

– А ты не бойся, послушную и верную жену я в подвал не посажу.

– Что значит послушную? Всегда кланяться или соглашаться с твоими словами, решением? Но у меня есть свое мнение, – она ни разу не позволила себе повысить голос, это говорит о ее воспитании и то, что она умеет вести диалог. Мне определенно нравится это в ней.

– И все же, вернемся к нашему разговору, значит, ты бы хотела, чтобы у твоего мужа была любовница. А ты сидела бы в своей комнате и плела метровые бусы, а со временем и сплетни. Так?

– Ну, вообще-то… не совсем, но в целом, да.

– Угу… раздевайся.

– Что? – сделав шаг к ней, заглядываю в ее глаза и говорю по слогам:

– Раз-де-вай-ся…

14 глава. Алан/Юля

Алан

— А если я не хочу? Ты мне делаешь больно, я не хочу проходить через это снова! – закричала она. Впервые вижу за это время, как она теряет над собой самообладание. Беру себя в руки, чтобы не запугать ее еще больше своим нравом и иду другим путем, совершенно мне несвойственным. Ведь передо мной моя жена.

– Успокойся, – говорю спокойным голосом. Она прикрывает глаза и нервно выдыхает через нос. Притянул ее и обнял, прижимая к себе, почувствовал, как ее тело обмякло в моих руках. Мне ничего больше не оставалось, как взять ее на руки. Какая же она легкая, вдохнул, почувствовал запах ее тела, кажущийся уже настолько родным. Когда я успел так привыкнуть к нему и сам не понимаю. Подошел к креслу и опустился в него, не выпуская своей ноши из рук, удобно расположился в нем.

– Юля… а ты как себе представляешь нашу совместную жизнь… м-м? – убирая выбившуюся прядку из прически ей за ушко, спросил.

– Я вообще ничего не представляла, сложилось как сложилось. Просто приняла потому, что хочу жить. Люди – слабые существа, – сказала она тихо.

– Ты вовсе не слабая.

Подняла голову и посмотрела на меня, как всегда, своим пронзительным открытым взглядом.

– Давай будем исходить из того, что есть. И если я тебе сказал, что надо раздеться, значит, ты должна слушать своего мужа. Я не сделаю тебе больно, не надо меня бояться. Не будем откладывать в долгий ящик то, что и так неизбежно.

Она подняла руки и расстегнула пару пуговиц.

– Дальше молния, я без крючка не справлюсь, – обреченно сказала Юля.

Глядя на нее со стороны, можно было сказать, что она доживает свои последние минуты, а я являюсь палачом, который приведет приговор в исполнение…

– Повернись немного, – взялся за молнию, медленно потянув ее вниз, оголяя спину. Склонившись, стал нежно целовать, начиная с шеи и спускаясь вниз по спине, оставляя влажную дорожку, стягивая с плеч платье вместе с лифом. Оголил ее до пояса, обхватил руками ее грудь, сминая нежную плоть мозолистыми пальцами, перекатывая между ними сосочки.

– Встань, Юля, – обратился к ней севшим голосом. Она встала, и я стянул через бедра ее платье вместе с трусиками. – Садись ко мне лицом. Давай свою ножку. Да, вот так… какие тонкие у тебя щиколотки, – посадил ее лицом к себе, раздвинув ноги.