Вымыслы

Наутро голова отставного военного болела вдвое сильнее обычного от мысли, что он не смог овладеть своей волей и, постыдно опьянев, не увидел того самого памятника, о коем не раз рассказывал ему деревенский приятель. Однако по возвращении своём в деревню, Жуликовский с мельчайшими подробностями описал встречу со знаменитым скульптором, который великодушно показал памятник «в процессе». Писатель просил повторить историю и выслушал её, вновь, прослезившись и не заметив, как некоторые детали искусно подменил рассказчик. На третий раз Жуликовский едва не забыл первоначального варианта и с усилием вывернулся в глазах собеседника, объявив, что в основном разговор шёл об уроках, которые ему любезно согласился дать скульптор… Писатель, возбуждённый рассказом счастливого соседа, долго не мог уснуть и, глядя на скачущее пламя последней оставшейся у него свечи, пытался себя вообразить на месте Жуликовского, но это не получалось. Под утро сон овладел писателем и отчётливо доделал работу воображения. Писателю приснилось, что он входит в мастерскую по ярко-красному настилу, хрустящему, как солома. На писателе тесный мундир, один рукав которого почему-то привязан тесьмой к пуговице, а рука лежит под мундиром, и от этого входящему делается неловко. Он подходит к огромному памятнику, трогает его свободной рукой и замечает, как что-то прогибается под пальцами. «Какой мягкий и волшебный вы используете материал!» – вскрикивает писатель, обращаясь к скульптору, но вместо того видит перед собой служащего земского суда в запачканном переднике…

2

Мой отец был одним из первых приглашён в Москву на открытие памятника и показал приглашение писателю П*. Тот долго держал в руках конверт и письмо, как в ювелирных лавках держат некоторые женщины, не купленные ими ещё украшения.

3

«А пух тины не легче…

Из сочинений писателя П*

Открытие должно было состояться через три месяца, и писатель ежедневно выходил навстречу почтовой повозке и, кланяясь, спрашивал: «Не несёшь ли, Ваня, письмеца для меня?» Почтарь смущённо улыбался, отвечая всегда отрицательно. «Может, одолжить у кого денег и заплатить этому парню?» – думал писатель, поглядывая на почтальона. Но это было без надобности: Иван не был замечен в воровстве и исправно разносил корреспонденцию по адресам… и уж если случались письма, то непременно отдавал их в руки получателей.

В торжественный день церемонии, на которую уж и Жуликовский получил приглашение, менее, впрочем, шикарное, чем у моего отца, почти формальное, погода сделалась благоприятной, словно от славных предчувствий. Облака, до того готовые разразиться грозой, рассеялись, дорога почти высохла, и почтовая лошадь без напряжения тащила полупустую телегу. Рядом шёл почтальон Иван, поглядывая в сторону дома, из которого вот уже, как три месяца выходил на дорогу чудаковатый писатель, но никого не было видно. Пройдя до конца единственной в деревне улицы, Иван облегчённо вздохнул и задорно стегнул лошадь.

7 февраля 1995 года

«Мраморный шум»

В глубине шестьдесят девятой улицы есть моё раскрученное по спирали реле, способное внедрить вас в лекарственную перемену слуховых эффектов, едва ли волнующих остальных. Вы при всей вашей взбалмошности, готовы отказаться от возражений и прислушаться к ускользающему, словно вручную грубо устроенному звуку. Вас двое, но досчитаться до конкретной цифры, сожалею, нельзя, – ибо в таком двусмысленном положении, оказывается, считающий, и его интерес к вашему множеству заметно падает. Вы вмешиваетесь: "Любовь!" Внешние признаки остаются без изменений, лишь снижение спроса опускает начертанную на вашей ноге шкалу дорогого невесомого платья. Сколько я уже говорил об этом!

2

Мы всё поняли, и я готов вывернуть наизнанку ваше слуховое постоянство, впрочем, теперь, и вы озаритесь некоторой решимостью. Для начала можем отправиться вместе к знаменитому участку комнаты, где собранные вами фотографии будут, как кнопы указывать на окончания фраз. Надеюсь, сеть, устроенная вами, будет достаточно прочной, а в противном случае, мне придётся искать причину и развивать эту тему в противоположном от вас направлении… Естественно, я не стану уговаривать вас взять свои слова обратно, – мне достаточно сделать ваше присутствие безопасным или как вы говорите – «ненавязчивым». Догадываюсь, сколько зрительных образов оставили вам изворотливые наблюдатели!

3