Вымысел и домысел

— Погодь, погодь, лыцарь! — Вперед выступил видный рыжебородый мужик, судя по всему — староста Оранчицы. — Ты что же это, отказываешься? Детишек малых на лютую гибель обрекаешь?

— Уважаемый Годеш, при всем моем смирении и долготерпении, осмелюсь заявить, что большей чуши из уст ведьмы я не слыхал со времен посещения гадального шатра, где мне предрекли смерть в младенческом возрасте, из коего, как вы могли заметить, я благополучно вышел тридцать лет назад! В связи с чем вынужден откланяться. — Раздраженно бросил Навара и начал проталкиваться к выходу, но селяне сомкнули свои ряды, как передняя линия щитников на поле брани.

Тоскливо оглянувшись на дверной проем, Навара принял свой последний, безнадежный бой:

— Давайте мыслить логически. Если ведьма не смогла уничтожить упыря, то что могу сделать я, простой смертный?

— Все мы смертны. — Улыбнулась я. — Но вы сильный мужчина, а я слабая женщина. Вы превосходно владеете мечом, я же никогда не держала в руках ничего тяжелее ножа для резки хлеба. Колдовство? Закаленная сталь — вот лучший союзник в борьбе с нежитью. Мой удел — порча и сглазы, ваш — доблесть и слава, так давайте следовать велению судеб!

— Скажите прямо — вы струсили. — Попытался спровоцировать меня Навара.

— Я струсила. — Послушно повторила я, стыдливо опуская очи долу. — Никогда в жизни мне не было так страшно... иначе я не унизилась бы до просьб о помощи. Прошу вас, помогите! На вас вся надежда!

— А не захотит помогать — так мы его на кол! — Донесся чей-то мрачный голос из сплоченных рядов трудящихся. Староста одобрительно погладил бороду.

— Да хочу я, хочу... очень хочу! — Пошел на попятный Навара. — Вот только вряд ли сумею. Я же не всемогущ. Упыря изничтожить — это, я вам скажу, не кабана заколоть, необходимы специальные знания, опыт, так сказать, навыки убиения...

— Так что ж ты давеча про енто самое убиение весь вечер брехал, честному люду голову морочил? — Мрачный голос принадлежал кузнецу, дюжему детине в холщовом комбинезоне и кожаном переднике, испещренном черными точками от летящих из горнила искр. — С брехунами у нас разговор короток, без дегтю и перьев ишшо ни один не уходил!

Толпа одобрительно загудела. Стало ясно, что без трупа — упыриного или Навариного — дело не обойдется.

— Ну, хорошо, уговорили. — Сдался Навара, поднимая руки в знак согласия. Откопаю я вам этого проклятого упыря!

«.. а ведьму — закопаю!» — Явственно читалось в его глазах.

Толпа радостно взревела, в воздухе закувыркались шапки.

— Да здравствует Навара! Хвала отважному рыцарю! Айда на кладбище! Показывай упыриное лежбище, ведьма!

— А слезы горючие мы вам мигом достанем! — Пообещал староста. — У бабы слезу выбить — за косу раз дернуть, а девок посадим лук шинковать. Накапают полный жбан, высшего качества!

— Но кол и деготь я все-таки попридержу... — Протянул басом явно разочарованный кузнец.

Толпа потянулась на кладбище, как на народное гуляние — со свистом, гиканьем, шуточками-прибауточками. Впереди шла я, с лопатой наперевес. За мной четверо дюжих мужиков несли на руках Навару, чья натянутая улыбка то и дело сменялась гримасой тоскливого отчаяния. По пути к завсегдатаям корчмы присоединились женщины, дети, старики, собаки и даже белый гусь, торопливой развалкой бегущий вслед за людьми. Такой веселой процессии старое кладбище еще не видывало.

— Здесь! — Я воткнула лопату в сугроб. Передние ряды алчущих зрелища селян попятились, Навару спустили на землю.

— Какая же это могила? — Недоуменно почесал в затылке староста. — Ни креста, ни надгробья...

— Кто ж ему, кровопийце, надгробье смастерит? — Парировала я. — А крест упыри на дух не переносят, сами знаете.

Я специально выбрала свободный от могил участок — не стоит тревожить покой мертвых, даже ради увеселения живых. Пусть Навара попотеет, вскапывая скрепленную морозом и березовыми корнями целину.

— Пущай копает. — Скомандовал все тот же неулыбчивый кузнец. — Солнце скоро вниз покатится, а земля и без того мерзлая.

Кметы затаили дыхание.

Навара повертел в руках лопату, неуклюже попытался снять ею верхний пласт снега, но ржавое железо лишь скользнуло по толстой корке льда.

— Скажите, уважаемая, а это принципиально, кто будет копать? Может, возьмемся за лопаты всем миром? А там уж я не оплошаю, выйду на упыря один на один.

— Исключено. — Мстительно сказала я. — Упырь — это как хлебная опара, его не должны касаться чужие руки, иначе не поднимется.

Женщины одобрительно зашушукались, признавая во мне знатока кулинарных тонкостей. Навара представил поднимающегося из кадушки упыря, смачно сплюнул и тюкнул лопатой по снегу, как ломом. На сей раз ему удалось пробить в ледяной корке узкую щель.

Я посмотрела на солнце. И правда, оно больше не поднималось над горизонтом, заметно кренясь вниз, на закат. Времени оставалось в обрез. Жаль, я так и не увижу, чем увенчается каторжный труд Навары.