Выкуси

Верняк, très клево, non? Кароч, раз теперь я темная и прекрасная тварь невыразимого зла, наверно, заведу себе блог с платной подпиской. Только вот типа рекламировать одну тьму и невыразимое зло, птушто с красотой я тотально всего лишь щегол. Во-первых, татухи мои все тотально пропали. До единой! Кагбэ стерли их. После того как я сдалась на милость темного дара, заглотив целый МамБотов пузырек снотворного, Ронни спрятала меня под кучей одеял и плюшевых зверюшек у себя в комнате, и когда я проснулась на закате и выползла из своей гробницы мишек-любишек, маппетов и чего не, все мои наколки тотально стерлись. Типа чернила выпихнуло на поверхность кожи. Теперь у Ронни на Элмо-Эпилептике больше моих чернил, чем на мне. И пирсинги мои все зажили. Все мои штифты и кольца на ковре.

Сиськи? По-прежнему прискорбны. Я так надеялась накинуться на Фу и тотально засветить ему свой уматнейший вампирский бюст. Типа как бюстье надеть и поджать девочек в натуре так, чтоб через край лезли, а потом такая — БАМ! «Прикинь, Фу. Пади ниц пред убийственным декольте и взмолись, чтоб я ткнула в него твоей симпатичной ниндзевой мордахой». Но нет! Теперь он будет весь такой: «О, да ты, похоже, себе за пазуху пару даймов уронила, вампическая детка. Тебе помочь их выудить?»

В общем, я страдаю.

А импланты нельзя. Я видела, что стало, когда синяя шлюха Животных овампирилась. Просыпаешься, а твой силикон весь на полу, и ты такая: «Эй, я типа у сотни чужих людей отсосала, чтоб их себе заполучить». Я примерно оцениваю. Уверена, что количество чужих людей будет варьировать в зависимости от доминирующих расценок на отсос и хирургию в каждом конкретном регионе. (Если у тебя мать медсестра, хочешь не хочешь, а приобретешь тайное медицинское знание.) И убирать с себя ничего нельзя, понимаете, если вдруг занадобится.

Даже макияж мне развезло — там, где Ронни пыталась придушить меня подушкой, так что на ремонт типа час уйдет. Я слыхала, иногда, если передознешься целым возом наркоты, умираешь не всегда, птушто сердце у тебя не останавливается, поэтому голову надо класть в целлофановый пакет. Только мне не хотелось — я навела себе грим Клеопатры на глаза, очень такой элегантный, чтоб при воскрешении выглядеть реально жарко. Поэтому Ронни надо было мне ладонью рот и нос зажать, пока дышать не перестану, а потом типа мне помаду подправить, если размажется. Птушто иначе я вся буду такая «подружка в коме»[6] не одну неделю, а МамБот разноется, как она не может меня отсоединить, ибо у нее-де муки совести из-за того, что меня всю жизнь чморила и никогда не ценила моей темной неоднозначности, внутренней красоты и чего не, а для такого мне слишком много всякой херни надо сделать.

Только Ронни даже не дождалась, пока меня вырубит. Я только пилюли «Солнечным восторгом» запила (птушто носферату полюбляют иронию) и легла на пол, как мы и планировали, чтоб Ронни меня потом просто под кровать закатила подальше от смертоносных солнечных лучей и мамы. Кароч, я оплакиваю утрату своей смертности и чего не, а Ронни такая фигак подушку мне на лицо и сама сверху садится. А я вся такая: «Погоди, погоди, ммффххх, ммпффкхх».

И тут она как выдаст — мне прямо в лицо — свой вонючий такой веганский бздох, это птушто она веган с тех самых пор, как у ней вшей обнаружили и мы побрили ее налысо. (Не знаю с чего. Что-то про чеснок и паразитов. Она безумна.) Тут я тащемта решила, что с темным даром можно и обождать, а Ронни следует умереть, как только я ее с себя скину. А она типа еще раз как перднет! Ведь костлявей же меня. Не знаю даже, как в ней столько помещается. И ржет при этом так, что сама с меня падает — ну, тут я и делаю свой ход.

И давай тащемта по всему дому за ней гоняться типа: «Я с тебя всю кожу сдеру и сапоги из нее сошью, а в них только по собачьим какашкам буду ходить», — и прочее, чем обычно грозятся сверхнегодяи, а потом все как-то вихляться начало, и последнее помню только, как вышла на балкон сквозь стеклянную раздвижную дверь и типа мячиком отскочила от нее. В общем, так трагично я умерла молодой, никто по мне там не скорбел, и слез по мне не лил, и не целовал меня в хладные безжизненные уста и чего не.

Но нежитью быть улетно. Мне кажется, после тренировок из меня выйдет супер-сверхнегодяй и мне на сам-деле с этим жить клево, птушто теперь у меня не будет никаких студенческих займов, какие были бы при выборе моей другой карьеры — трагического романтического поэта.

Щаз тащемта макияж себе поправлю, выберу годный фасон, а потом выйду бродить в одинокой ночи, искать Графиню и Вурдалака Хлада. Может, и в логово загляну, тотально ошеломлю Фу своей призрачностью и вечной однакож по-прежнему плоскогрудой красой.

Лана спс пока. Бессмертной рулит! Могу теперь печатать с демонической типа скоростью! Бойтесь мя! Чмоке.

Император