Выкуп

– Мы теперь обогатимся опытом друг друга, – смеялся Берестов. – Нам надо наладить постоянную связь через Интернет.

– Увы, в нашем Управлении Интернета ещё нету, – срифмовал Кандауров.

– Наверняка скоро будет! А что, если наш женевский кантональный комиссариат возьмёт шефство над вашим харьковским управлением? Во всяком случае, я попробую поговорить об этом…

Показал Винсент и свои первые две повести о сыщике Петрусенко. Викентий прочёл их разом, просидев с вечера до поздней ночи. Ему понравилось: написанные по-французски, они всё-таки передавали колорит России начала двадцатого века, действия шли динамично, главный герой был обаятелен и остроумен. Он подсказал кузену кое-какие повороты событий и ещё раз подробно пересказал историю 38-го года: разоблачение банды Брыся, участие в этом Викентия Павловича Петрусенко и гибель своего деда, Дмитрия Кандаурова. За этими разговорами вновь зашла речь о разных судьбах их семей. Эту тему и продолжали они теперь, на палубе теплохода.

– Когда дед и бабушка уезжали из России, они испытывали и ненависть, и боль, и горечь… Много разных чувств вперемешку. Не только они, конечно, а все старые эмигранты. Знаешь, Вик, я их понимаю! Моя дочь уже не поймёт, но я хорошо понимаю… Но, во-первых, им казалось, что это ненадолго, что запад не потерпит коммунистического правительства, что скоро они вернутся.

– И заживут, как прежде!

– Не иронизируй. Кое-кто, верно, так и думал, но большинство понимало, что многое изменится. Однако время шло, и в умах наших стариков тоже происходили перемены, особенно после того, как Гитлер напал на Россию и был ею разбит.

– Гитлер был разбит Советским Союзом.

– Ты прав! В том то и дело, что в умах русских дворян, живущих и здесь, и во Франции, и в Бельгии, везде на западе, Советский Союз как-то незаметно трансформировался в Российскую империю. Ведь границы, по сути, остались те же, только Польша и Финляндия выпали.

– Зато теперь…

– Вот, вот! Наша эмигрантская среда далеко не в восторге от того, что произошло. Падение вашего режима мы приветствовали, и то, что торжествует демократия. А вот то, что распалась такая могучая страна, это плохо. Не могу представить, что наш Харьков никакого отношения к России не имеет! Я, когда свои повести писал, просто полюбил этот город.

Викентий смотрел на кузена, улыбаясь. Ветер с озера растрепал его густые волосы, глаза от солнечных бликов ещё больше посветлели, ворот лёгкой рубашки был распахнут… «Мы ровесники, а он кажется значительно моложе меня, – подумалось невольно. – Разные уровни жизни…»

Словно подслушав его мысли, Винсент сказал:

– Дед и бабушка с самого начала были в более выгодном положении, чем многие эмигранты. Родители деда – князь Роман и княгиня Елена, – постоянно жили во Франции, он и сам там родился. А всё их состоянии находилось как раз здесь, в женевском банке. Дед Всеволод просто вернулся домой. Они с бабушкой Катрин были ещё очень молоды, но могли жить обеспеченно, учиться – оба заканчивали Сорбону, – путешествовали. Быстро приспособились к современным условиям, выгодно вложили капитал в сельское хозяйство и промышленность… Любовь к России и ностальгия была и у них, и сохранилась до моего поколения, но никто в нашей семье не жалел, что уехал сюда – сначала во Франция, а потом в Швейцарию.

– Каждый из наших предков делал свой выбор сам. Мои тоже могли уехать, ты ведь знаешь. Моя бабушка росла в России – помнишь эту историю? – среди простых людей. Она осталась и потому, что так хотела, и потому, что остался мой дед. И, между прочим, они тоже никогда об этом не жалели.

– Но ведь им было очень трудно?

Викентий не удержался, с улыбкой обнял кузена за плечи:

– С чего ты взял, дорогой, что трудности были так велики? А я вот знаю, что они считали себя людьми счастливыми, вот только что дед слишком рано погиб… А трудности – они ведь с ними справлялись. У твоих тоже наверняка хватало проблем? Каждому по их силам.

– Смотри-ка! – Винсент, обрывая разговор, указал на проступившие вдруг, словно из тумана, красные крыши высоких зданий, купола церквей: всё это на большом зелёном холме, очень живописно. – Это уже Лозанна.

Когда они вышли на пристань, Берестов сразу уверенно заявил:

– Раз этот молодчик ездил сюда почти две недели подряд, вряд ли он разгуливал по городу пешком. Конечно, если кого-то поджидал, то возможно. А если что-то искал?

– Брал на прокат автомобиль?

– Почти уверен. Подожди немного…

Винсент отошел к стойке информатора, переговорил с сидящим там человеком. Вернулся довольный:

– Автовокзал здесь совсем недалеко, и там рядом есть прокат автомобилей. Если наш Клаузер искал машину, скорее всего взял ей там. Пошли!

Хозяина проката они нашли в большом ангаре, который был и гаражом для автомобилей, и мастерской для их ремонта. Плотный лысеющий человек о чём-то спорил с парнем в спецовке. Увидев, что к нему посетители, махнул рукой и отошел.