Выкуп

Впрочем, все эти факты говорили о характере Охлопина, но, казалось, не имели никакого отношения к его гибели. И только один момент задержал внимание Кандаурова: последние три дня Константин не появлялся ни в своём любимом ночном клубе, не встречался с девушками, и даже не приходил в дом к дяде. Барков виделся с ним на работе, а вечерами Костя звонил просто чтобы поинтересоваться – всё ли в порядке. И Вадим Сергеевич заметил, что Константин в эти дни выглядел слишком сосредоточенным, как бы ушедшим в себя, вплоть до несвойственной ему растерянности. Конечно, он объяснял это состоянием угнетённости от смерти Инги и страхом перед шантажистами. Теперь же, вместе с Кандауровым всё это проанализировав, они допускали, что молодой человек что-то скрывал и пытался сам найти выход из какой-то ситуации. Кандаурову уже не в первый раз приходила в голову мысль о том, что Охлопин мог знать больше, чем сам Барков. Те неясные подозрения, которые будили его ночью в Гонолулу и которые потом ничем не подтвердились, вновь не давали ему покоя. Не мог ли Константин поплатиться жизнью не как жертва шантажа, а как его участник?

С Олегом Барковым Кандауров тоже, конечно, беседовал о Константине. Иногда ведь двоюродные братья – пусть не ровесники, но близкие по возрасту, – знают друг о друге больше, чем взрослые. Он оказался в какой-то степени прав, хотя рассчитывал на другое. Олег не был поверенным Костиных тайн – близость между кузенами была только видимостью. Но Барков-младший понимал и оценивал Охлопина лучше, чем его отец. Сейчас, когда Константин погиб, Олег поначалу говорил очень сдержанно, но Кандауров, почувствовал эту скованность.

– Я очень тебя прошу, забудь на несколько минут, что твоего брата нет в живых. В этом нет кощунства, поверь! Знаешь эту латинскую поговорку: «О мёртвых или хорошо, или ничего»? Так здесь она не подходит. Хочешь, чтоб загадка Костиной смерти раскрылась – говори о нём всё, что знаешь, всё, как есть.

Они сидели в гостиной у Барковых вдвоём, Викентий привык уже к виду стойки с миксером, кофеваркой. Олег так же ловко, как отец, приготовил им кофе, но сам не пил, рассеянно водил пальцем по кромке чашки. После слов Кандаурова кивнул согласно.

– Да, мне и в самом деле неловко… Костя не любил нас, я имею ввиду отца и меня. Перед отцом и другими делал вид, а от меня особенно и не скрывал. Знаете, он умный был, толковый, очень деловой. Он всем нравился – это он умел. Но его съедала зависть! Я долго не мог понять, в чём дело, а потом вдруг ясно увидел… А чему завидовать? Отец для него открывал все возможности, а Костя, при его оборотистости и хватке, со временем бы обошёл отца.

– Не любил… – протянул Кандауров. – А Вадим Сергеевич это замечал?

– Отец у меня человек проницательный, но вот насчёт Кости… Мне кажется, он не хотел ничего видеть в нём плохого.

– А что, по-твоему, было плохого?

– Главное, подлость! Знаете, Викентий Владимирович, мой кузен Костя очень здорово умел эдак, словно мимоходом, по наивности, ввернуть что-то об отце смешное, или нелепое. Причём, именно в разговоре с приятелями отца или его деловыми партнёрами. Или, например, уговорит отца сделать крупную покупку, а потом хвастается перед своими приятелями, что вертит Барковым, как хочет. Парень он был остроумный, шуточки об отце отпускал злые.

– Тебя, значит, при этом не стеснялся?

– Несколько лет назад он на меня и внимания особого не обращал, считал глупым мальчишкой, папенькиным сынком… А знаете, я вдруг сейчас подумал: может быть, наоборот – обращал! И специально при мне всё это говорил! Нет, не знаю! Я, наверное, всё же утрирую… Но это, скажем, мелкая пакость. А вот когда отец женился на Инге, а Костя начал за ней… как бы это сказать помягче?… ухаживать… Это уже настоящая подлость!

– Раз ты заговорил об этом… Как ты считаешь, Инга отвечала ему взаимностью?

– В какой-то момент мне показалось, что да. Но потом… я, видимо, ошибся. Она любила отца. Правда, любила, я уверен! Но я ведь давно не жил дома, так, наезжал изредка… Мне трудно сказать точно.

– Да, Олег, всё, что ты о Константине рассказывал, это наблюдения прежние. Тебя долго не было здесь, может быть он изменился? Тебе не показалось?

Олег слегка улыбнулся, покачал головой.

– Нисколько! Мне достаточно было этих двух недель, чтобы понять – Костя такой же. Вот потому я просто не могу поверить, что он погиб вот так!

– Что ты имеешь в виду?

– Понимаете, он всегда мало пил. Гулянки, компании любил. Но контроля над собой никогда не терял. Знал, что это вредно и для здоровья, и для всяких неожиданностей, а Костя себя очень любил и оберегал. А тут… Вы ведь сказали, что он был сильно пьян! Это словно не про него.

– В жизни всё бывает, дорогой. Любой человек может сорваться при определённых обстоятельствах. Вот если бы знать, что это за обстоятельства…

– И ещё, Викентий Владимирович, он просто обожал свой «Мерс», каждую колдобину объезжал! Чтобы Костя поехал по той старой дороге – небывалое дело!