Выкуп

… В самолёте, на большой высоте, неотрывно глядя в бесконечный океанский простор, Костя вспоминал… Только сейчас он проанализировал свои действия там, в ванной комнате. Почему он стал разговаривать с Ингой? Ведь прекрасно понимал: если произойдёт всё так, как задумано, через минуту, а то и раньше, эта женщина перестанет существовать. Можно ничего не говорить, тем более не объяснять – молча ударить её по руке… Но Инга смотрела прямо ему в глаза, и Костя совершенно подсознательно боялся, что даже в эти последние секунды она догадается, поймёт, увидит в его взгляде приговор себе! Да, да, именно это его пугало – увидеть её понимание, смертный ужас в её глазах, пусть даже на несколько секунд! А ещё была и другая мысль, вернее, еле уловимая тень мысли. Тогда он не отдавал себе в этом отчёта, только через несколько часов признался себе – да, была! Вдруг он не сумеет Ингу убить, в таком случае она не должна понять, что он это делает специально. Случайность, всё должно выглядеть, как случайность! Потому, продолжая что-то бормотать, Костя вдруг крикнул:

– Да выключи ты этот фен!

Протянул руку и схватил жужжащий приборчик. И словно обжёг руку: вскрикнул и разжал пальцы. Одновременно с ним вскрикнула от неожиданности и разжала пальцы Инга… Время словно сгустилось: как в замедленной съёмке Костя видел – фен падает в воду, входит в неё, поднимая то ли синие брызги, то ли синие искры. Несильный, но режущий слух треск сливается с коротким и резким криком. Тело женщины словно силится вырваться из воды, руки со скрюченными пальцами вскидываются, лицо с разинутым ртом перекашивается… Костя, почти не контролируя себя, отшатывается, тоже кричит, отворачиваясь к стене и закрывая лицо руками…

Жуткое воспоминание! А потом ему пришлось посмотреть на Ингу, убедиться в том, что она мертва. Об этом он даже через время думать не хочет. Зато всё, что он делал после – достойно похвалы: спокойно, методично, расчётливо. Снял с джакузи и без всякого содрогания надел себе на шею свою серебряную цепочку, осмотрел комнаты, проверяя – не осталась ли какая-нибудь его вещь. Протирать дверные ручки и другие предметы Костя не стал: полное отсутствие отпечатков сразу же вызовет подозрение. Мало ли кто мог наследить в номере отеля – горничные, официанты, носильщики… Кому придёт в голову идентифицировать неизвестные отпечатки пальцев с его отпечатками? Абсурд! Он – близкий родственник погибшей, да ещё находящийся в другом конце света! А вот когда Костя полез в шкафчик, откуда накануне Инга при нём доставала деньги, он обернул ладони полотенцами. Всё не взял – только сумму, затраченную на обратный билет, как и планировал с самого начала. У Вадима не должно было возникнуть вопросов о неизвестных затратах, особенно в теперешней ситуации…

Из отеля Костя вышел незамеченным, легко вписавшись в компанию других постояльцев, поскольку никаких вещей в руках у него не было. Казалось бы, всё обернулось не так плохо, как могло быть. Но ведь не так, не так он представлял свою поездку к Инге! И не для того летел к ней на Гавайи, чтобы убить!

Убить! Бог мой! Костя откинулся на спинку сидения, достал платок и вытер лоб, покрывшийся испариной. Поймал сочувственный взгляд сидевшей через проход дамы, улыбнулся ей с лёгким жестом: мол, что поделаешь – немного укачало. Она сочувственно покивала милому молодому человеку… Он убил Ингу, убил по-настоящему! До сих пор его «убийства» были лишь мифологическим вымыслом для Вадима. Великолепным блефом, невероятно остроумной комбинацией…

Через месяц после первой встречи с отцом Костя встретился с ним ещё раз – в Берне. О своём приезде сообщил по электронной почте – отец дал ему адрес. Он думал, отец его встретит, но в аэропорту знакомой фигуры не увидел. Сердце его сжалось от обиды и разочарования, он ведь весь прошедший месяц, изо дня в день мечтал об отце, вспоминал его голос, улыбку. Так трудно было скрывать от близких эту неожиданную перемену в свой жизни! Но не даром он был сыном актёра и сам обладал артистическим талантом. Он испытывал к отцу сильную привязанность, может быть даже любовь. Во всяком случае летел в Берн в сильном волнении – радостном, будоражащем. И вот!.. Распаковывал вещи в номере и чуть ли не плакал, как мальчишка! Вот тут как раз распахнулась дверь и вошёл отец! Обнял его, засмеялся, увидев изумлённый взгляд:

– Я ведь циркач – не забыл? А мы все в какой-то степени фокусники!

Отец сам заказал в номер вино, закуску. И с разговором не стал тянуть – после первого фужера поставил перед Костей задачу:

– Ты должен заставить Вадима отдать некоему неизвестному ему лицу крупную сумму денег… Скажем, миллион долларов.

Костя громко перевёл дыхание. Он, конечно, понимал: «дело», которое ему поручат отец и Рудольф Портер, связано с деньгами и, скорее всего, с банком – он ведь работает именно в банке. И всё-таки, когда слово наконец было сказано, Костя почувствовал внутреннюю дрожь. Отец понял его: