Выкормыш

— Ой, — девушка удивленно уставилась на кусок картона, оказавшийся в ее ладони.

— Что это? — Миша заинтересованно подвинулся ближе, рассматривая находку.

— Это мне тетя Глаша в руку сунула, когда упала. Совсем забыла. Смотри.

На фотографии была запечатлена Казя вместе с мужем. Тонкие черты лица, серьезный взгляд серо-голубых глаз, легкие светлые кудри вокруг головы — женщина удивительно походила на Белку, и лишь по отдельным чертам можно было понять, что это разные люди. На обороте фотографии оказалась надпись:

«С любовью, Катаржина Вуйцек».

Миша щелкнул пальцами. Белка от неожиданности вздрогнула.

— Ну конечно! Я вспомнил, почему мне это имя кажется знакомым! Катаржина Вуйцек! Ну, я и идиот!

— В чем дело, Миша?

— Катаржина Вуйцек в свое время была очень крупным специалистом по генетике. Она в Зоне работала как раз до второй аварии вместе с другими шишками. Я когда готовился к поездке сюда, перелопатил все материалы, которые мог достать. О пани Вуйцек было очень много статей. А Андрей — это Андрей Семенович Соколов, ее муж. Она девичью фамилию себе оставила. Катаржина и Андрей вместе работали, быстро сделали карьеру — Казя с головой была. Андрей попроще, но, видимо, с ней в паре хорошо себя чувствовал. Наверно, за какие-то заслуги их в Зону и отправили трудиться.

— А Зося?

— Насчет того, почему Зося в Зоне оказалась — не знаю. Наверное, по просьбе Катаржины. А вот биографию расскажу. Зося — Казина сестра. Отец у них поляк. Как в Союзе закрепился, не знаю, есть подозрения, что в разведке крутился. Перебрался в Россию, тогда еще в СССР, женился на русской. Вскоре умер, возможно, расстрелян. Его жена умерла, когда Зоське было десять, а Казе около двадцати.

— Как ты все это помнишь? — фразы Белки становились короткими и отрывистыми. Она сидела, закусив губу и судорожно сжимая руки.

— У меня память профессиональная, — похвалился Мишка, — это я как-то на Казю не отреагировал. А когда полностью увидел — «Катаржина Вуйцек», у меня в голове что-то щелкнуло. Белка, с тобой все в порядке?

Девушку трясло. Глаза закатывались, она медленно сползала на пол.

— Отведи меня в другую комнату.

Миша подхватил Белку на руки, отнес в соседнее помещение и усадил на «кровать».

— Теперь лучше?

Нет, лучше девушка не выглядела. Скорее, наоборот.

— Миша, свяжи меня.

— Захотелось необычного секса? — поднял бровь журналист.

— Мне не до шуток. Быстро. Все в тумбочке.

Миша развернулся к ветхой тумбочке, прижавшейся в углу подвала, и распахнул скрипучую дверцу. Внутри обнаружилась веревка, кусок кожаного ремня, который Белка использовала как кляп, и знакомые наручники.

— Да что случилось-то? — удивленно спросил он, заводя руки напарницы за голову и сковывая их наручниками. Цепь он зацепил за крюк, и теперь девушка оказалась прикована к стене.

— Быстрее, Миша. Выброс начинается. Еще немного, и я начну себя плохо вести.

Пока Кадр спутывал веревкой ноги напарницы, та отключилась и безвольно повисла, удерживаемая наручниками. Заметив это, Миха попытался привести ее в себя.

— Белка? — он несколько раз позвал ее по имени. Девушка открыла глаза, и окинула его мутным, чужим взглядом, словно не узнавая.

— Белка, ты как? — участливо спросил сталкер и протянул руку, намереваясь погладить щеку девушки. Молниеносное движение он даже не успел заметить. Лишь почувствовал, как острые зубы впились в его кожу, прокусывая насквозь.

— Черт! Ты с ума сошла? — отняв окровавленную руку, Миша с обидой посмотрел на напарницу. Зубы у нее оказались очень даже хищными, острыми и тонкими. Кожу они разорвали мгновенно, оставив глубокие раны. Мишка встряхнул девушку, обхватив за плечи, подальше от острых клыков. Ответом ему стало лишь приглушенное бормотание и рычание.

— Черт. Что же мне с тобой делать?

С неимоверным трудом он заставил ее прикусить ремень, который потом туго стянул на затылке. По крайней мере, она больше не нанесет вреда ни ему, ни себе. Девушка извивалась, стремясь найти слабое место в своих путах. Миша порадовался тому, что, пойдя ей на встречу, связал ее добросовестно. Теперь он сидел напротив, практически прижавшись к стене, не решаясь уйти, оставить Белку без присмотра. Хотя смотреть на нее было страшно. Миша теперь понимал слова девушки, что она не отвечает за себя. Она действительно сейчас не отвечала за себя, ею руководило сознание, но вовсе не Белкино, чуждое человеческому разуму.

Кадр взял аптечку, обработал укушенную руку. Подумал насчет противостолбнячного укола, но решил, что это уже слишком. Наверху бушевал выброс. Миха никогда не видел его, никогда не бывал в Зоне в опасное время, но сейчас чувствовал на себе отдаленное воздействие. Живот крутило, казалось, переворачивались все внутренности. На душе было паршиво, но, возможно, из-за Белки. Мишка достал из рюкзака альбом, и принялся внимательно рассматривать фотографии, изредка поглядывая на напарницу.