Выкидыш

3. Протестантизм возник – как противопоставление латинской церкви, управляемой из Франции и Италии. Т. е. как голос немецкой нации. А таковыми себя и считали Гете и Шиллер.

4. Протестантизм, как и Гете, и Шиллер – выступали за объединение и усиление немецкого государства.

Ничего особенного в Гете и Шиллере нет, не умнее и не выше они были других немцев – Канта, Гегеля, Ницше. Но именно Гете и Шиллеру поставила памятник «благодарная отчизна». Именно эти двое были абсолютно востребованы, ибо были актуальнее и национальнее других немцев. Потому что они оказались более немцы, нежели те, кто были до них и после них в немецкой литераторе. Они с наибольшей точностью выразили чаяния немецкой нации на тот период, сработав на социальный заказ. Они были придворные поэты, в широком смысле этого слова.

Действительно, нет национального художника вне нации, вне интересов и задач, которые решает нация именно сейчас и именно так. Пригодившийся на родине, всюду пригодится и всем. Надо послужить родине. Она воздаст.

И вот за что.

Основные темы немецкой философской мысли вне времени и пространства:

1. Абсолютная, бесконечная свобода.

2. Проблема выбора.

3. Одиночество.

4. Борьба добра и зла.

5. Язычество.

6. Романтическое зло.

7. Технологизация жизни.

8. Реализация самых немыслимых идей и теорий.

9. Политиканство и угождение власти. В Германии невозможна мировоззренческая оппозиция власти.

Поздний вечер. Ветер гуляет по улицам и закоулкам, как когда-то двести лет назад, когда Веймар начал свой путь к мировой славе.

040799. Православная Страстная неделя. Великая Среда и Благовещение. Сегодня Мария узнала от ангела о будущем рождении будущего Христа. Старшие дети мои Хана и Эстер впервые без меня встретят Пасху. Через пять лет Ханечке будет семнадцать лет! Это уже почти самостоятельный возраст! А Эстер – шестнадцать! Боже, буди милостив ко мне и моим детям!

Ни о чем не хочется писать. Оцепенение. Бухенвальд («буковый лес»). Мы сегодня в Бухенвальде.

Ни в каком ином месте Бухенвальд не мог появиться. Именно на родине романтизма немецкого и немецкой философии свободы и идеализма. Никак иначе.

Бухенвальд появился в 6 км от Веймара, в нескольких километрах от могил Гете и Шиллера, Ницше.

На воротах Бухенвальда слова – «Jedem das seine» («Каждому свое»). Романтическая, совершенно романтическая формула. В совершенной стилистике позднего Гете с его формулой – «Ich bin nun, was ich bin» («Я лишь то, что я есть»).

Одним словом, немецкий концентрационный лагерь Бухенвальд более чем через полвека по окончании Второй мировой войны.

Мы вошли в Бухенвальд по старой лесной грязной дороге, со стороны настоящего букового леса, выросшего из почвы, удобренной тоннами и тысячами тонн человеческого пепла, который развеивали здесь в лесу. Этот лес и этот романтический край, стоят и теперь, пропитанные пеплом и окуренные дымом от сотен тысяч невинно убиенных и сожженных человеческих душ.

Все немецкие романтики, вместе взятые, не стоят и одной такой безвинно умерщвленной безвестной души.

Ненависть и отвращение, боль, страх и оцепенение – вот ощущение после Бухенвальда.

Каждую секунду хочется уйти – и в ту же секунду хочется быть здесь бесконечно.

Бараков нет. Осталось поле с прямоугольниками, выложенными черными крупными камнями, на месте бараков – будто тени бараков навсегда впечатались в землю. У виртуального входа в каждый виртуальный барак – короткие коричневые столбики, с надписью – «block 4», «block 12» … и т. д.

С одного угла этой шахматной доски – скопление, кучка бетонных столбиков, означающих кладбище. От кладбища поперек шахматной доски, ровнехонько справа, если смотреть от ворот, крематорий, в подвале которого ряды подпотолочных крюков для подвешивания людей, чтобы они умирали к моменту сжигания, а не мучились в огне; и с «конюшней», оборудованной под медицинский кабинет для профилактического осмотра, в которой людей убивали в затылок через прорезь в стойке для измерения роста.

По углам шахматной доски четыре сторожевые башки, по периметру свежая колючка, – хоть сейчас запускай и работай. Лагерь, собственно никогда и не прекращал работу.

Наступает 16.45, ворота лагеря закрываются. Там внутри происходит неведомое, мучители, настигнутые своими жертвами, стенают, запертые в клетку хода – всюду мат. Вновь загораются печи, включается лифт с грудой костлявых тел, собаки, шерстя и облизываясь, повизгивают от удовольствия ночной прогулки по периметру, десятки тысяч калек стонут во сне, слезы завтрашних жертв омывают землю, смывая настоящий пепел, который вместе с дождем возвращается в рай. Гремят колодки ботинок о гравий, оцинкованные ящики с трупами слишком тяжелы, а заключенные слишком слабы, чтобы сдержать страх.

Поделки и сувениры из человеческой кожи и человеческих органов (например, засушенные особенным образом человеческие головы) начали делать впервые именно в Бухенвальде.