Выхода нет

У. Г.: С тех пор понимание происходит не посредством инструмента, который мы постоянно используем, чтобы понимать, — не посредством интеллекта. Мы веками развивали и оттачивали интеллект. Так вот, он [интеллект У. Г.] понял по-своему, что он не инструмент, что нет другого инструмента и что понимать нечего. Мой вопрос состоял в том, как использовать этот интеллект, чтобы понять то, чего я искал. Но он не помог мне понять что бы то ни было. Поэтому я искал какой-то другой инструмент понимания, то есть интуицию, то, сё, пятое, десятое. Но я осознал, что это единственный инструмент, который у меня есть; и надежда, что я пойму нечто посредством другого инструмента, на каком-то другом уровне, каким-то другим образом, исчезла. Меня осенило: «Нечего понимать». Когда это случилось, оно поразило меня, как удар молнии. С того самого момента с самой потребностью что-то понимать было покончено. Это понимание как раз и выражается сейчас. И его нельзя использовать как инструмент, который бы направлял, подсказывал или помогал мне, тебе или кому-то ещё.

В.: Разве Вы не думали, что это случилось только потому…

У. Г.: Этот взрыв, который случился, происходит постоянно. Оно постоянно взрывается. Любая попытка с моей стороны понять что-нибудь в любой конкретный момент взрывается, потому что это [мысль] — единственный инструмент, который у меня есть, и другого инструмента нет. Этот инструмент больше не может изобрести то, что называется надеждой. Нет надежды понять. Как только это [мысль] формирует что-то там, оно взрывается, не силой воли, не усилием, но именно так это происходит. Это нескончаемо происходит всё время. Так идёт жизнь, у неё нет направления.

Телу не нужно ничего понимать. Телу не нужно ничему учиться, потому что всё, чему бы ты ни учился, что бы ни делал, всё это — попытки поменять, изменить, сформировать себя или вылепить из себя нечто лучшее. Это [тело] — совершенное творение, созданное природой. В этом семействе рода человеческого на планете один наделён интеллектом Эйнштейна, другой мускулами Тайсона, а кто-то ещё — красотой Мэрилин Монро. Но два или три или все [эти качества] в одном человеке были бы большой трагедией. Не представляю себе, как бы все три аспекта: мозги, мускулы и красота — могли бы проявиться в полную силу в одном человеке.

В.: Вы боитесь смерти?

У. Г.: Здесь [в У. Г.] нечему умирать. Тело не может бояться смерти. Не хочет прекращаться движение, создаваемое обществом или культурой. Как оно прекратилось [в У. Г.], я действительно не знаю. То, чего вы боитесь, — это не смерть. На самом деле вы не хотите быть свободными от страха.

В.: Почему?

У. Г.: Потому что, когда прекратится страх, ты падёшь замертво.

В.: Почему?

У. Г.: Такова природа этого. Это страх заставляет тебя верить, что ты живёшь и что ты будешь мёртв. Чего мы не хотим, так это того, чтобы прекратился страх.

Вот почему мы изобрели все эти новые умы, новую науку, новую болтовню, терапии, неизбирательное осознание и всякие другие ухищрения. Вы не хотите освободиться от страха, ведь то, что вы называете собой, и есть страх. Это «я» рождается из страха; оно живёт в страхе, функционирует в страхе и умирает в страхе.

В.: Тело не заинтересовано в умирании…

У. Г.: Когда тело натыкается на кобру, оно отступает назад, и ты уходишь. Кобра — изумительное творение. Если ты ранишь её — ты ранишь себя самого. Я имею в виду, что это [причинение ей вреда] физически нанесёт тебе [обратный] удар, а не психологически или романтически — потому что это всё единое движение жизни. Я это к тому говорю, что ты никогда не станешь наносить ей вред. Взаимодействие здесь возникает из абсолютного эгоизма взаимного выживания. Это как клетка в твоём теле, которая тоже может выжить, только взаимодействуя с соседней клеткой. Иначе у неё нет никакого шанса на выживание. Только таким образом мы можем жить вместе. Но это должно распространиться на уровень, если хотите использовать это слово, вашего «сознания». Только тогда вы будете жить мирно в этом мире.

В.: Ну абсолютно ли это [всё живое] взаимозависимо?

У. Г.: Именно эта абсолютная взаимозависимость ради выживания на физическом уровне способна привести к единству. Только на этом уровне.

В.: Тело и интеллект отдельны друг от друга.