Выйти замуж

— Нет, нет, не уходите, — взмолился Михаил Борисович. — Мы сейчас во всем разберемся.

— Без ДНК тут не разобраться, — покачал головой Дима. — А в самом деле, Михаил Борисович, задержитесь на два денька, сдайте анализ!

— У нас большая очередь, — процедила сквозь зубы замминистерша.

— Ну, по знакомству, по блату так сказать? — скривился просительно Димка.

— Спасибо, нам ДНК не нужно, — сказал невежественный не то Гриша, не то Миша.

А потом кто-то из них продолжил:

— Мы приехали потому, что с мамой очень плохо. У нее почка блуждает. Она хочет проститься с вами, Михаил Борисович. Перед смертью.

Эмигрант опустился на стул осторожно и плавно, как в замедленном кино. Оленька снова заплакала.

— Да вы не переживайте, ребята, — подбодрил близнецов Дима. — Все будет в порядке. Здесь такие медицинские светила — сила. Михаил Борисович, когда нужно, может из-под земли любое лекарство достать, а то и почку, которая блуждать не будет. А вы-то сами как? У вас все в порядке?

Миша и Гриша замялись, но потом решились, поведали о своих проблемах в той же странной манере одного голоса на двоих:

— Мы не хотели вас беспокоить.

— Но из-за маминой болезни нам пришлось…

— …все продать, даже дом.

— Сейчас живем у друзей.

— Деньги на билет сюда заняли.

— Нам одиннадцатый класс заканчивать.

— А из школы выгнали…

— …так как нет прописки.

— И национальность нам мама русскую записала.

— Только вы не думайте…

— …мы ничего не просим.

— Если мама выздоровеет…

— …ее можно в дом инвалидов поместить.

— А мы в рыбаки пойдем…

— …или на Север завербуемся.

— Только вы, пожалуйста…

— …поезжайте к маме!

— Это ее самое главное желание.

— Она вас до сих пор любит.

Оленька шумно, со звуком «и-и-и» втянула воздух и зашлась в рыданиях.

Михаил Борисович обхватил голову руками:

— Все рушится. Столько времени, усилий. Нет, это просто, просто театр абсурда.

— Театр, — прошептала Люся.

Она вспомнила. Вспомнила, где видела этих пареньков. Вернее, одного, то ли Гришу, то ли Мишу. Оттого, что лицо удвоилось, она сразу и не узнала. В Димкином театре! Студенты. Артисты.

Люся схватила диванную подушку и уткнула в нее лицо. Плечи ее дрожали.

— Ни в какие рамки… Стасик, мы уходим, — вскочила замминистерша. — Спасибо, было очень… очень вкусно.

После ухода сановной пары, которую в грустной почтительности проводил Димка, Люся, насмеявшись, подняла лицо.

— Ну все, хватит, — сказала она. — Михаил Борисович, иди спать, тебе завтра в дорогу.

— Так как же, вот… дети, — прошамкал он.

— Иди, иди, я с ними разберусь, с сиротками.

Но ей пришлось самой проводить по-стариковски ссутулившегося эмигранта, уложить его и дать снотворное.

Она вернулась в комнату к молодежи и… не стала их бранить, только спросила Оленьку:

— Ты тоже была с ними заодно?

— Да где ей, — усмехнулся Димка, — раскололась бы на первой реплике. Но рыдания вписались очень натурально. Олька, не дуйся, это была твоя лучшая роль, реализм в заданных обстоятельствах, Станиславский в гробу перевернулся.

— Мама, ты не обижаешься? — спросил Женя. — По-моему, здорово вышло. А какой фотомонтаж!

— Анализ следовало бы все-таки сдать, — размечтался Димка.

Люся погрозила ему кулаком и повернулась к близнецам:

— Вам действительно негде ночевать?

— Мы в общежитии.

— Спасибо.

— Извините.

— Вы очень вкусно готовите.

Утром Димка и Женя ускользнули из дому рано, и свой гнев просвещенный Михаил Борисович попытался вымести на Люсе. Но она его быстро осадила.

— Будет тебе, — сказала она, укладывая чемодан. — Рыльце-то в пушку. Подумаешь, дети пошутили. Кальсоны класть или там жарко?

Михаил Борисович пытался по телефону объясниться с бывшим руководством, раскрыть глаза на коварство пасынков, но замминистра его слушать не стал, бросил трубку.

ЭПИЛОГ

Я показала Люсе рукопись. В целом она ее одобрила. Но заметила:

— Как-то сухо у тебя получилось. За душу не берет. Одни разговоры, нет психологии и природа не описывается.

— Хочешь, — предложила я, — эротические сцены добавлю?

— Что ты! — замахала руками Люся. — Ведь дети читать будут.

— Думаешь, наших детей можно чем-то удивить? Фамилии и имена изменить?

— Зачем? — удивилась Люся.

— Так принято. Пишут в начале: «Все события вымышлены, все совпадения случайны».

— Я своей жизни не стыжусь, — обиделась Люся. — Оставь как есть.

— Финал не могу придумать, — пожаловалась я. — Нужен хороший завершающий аккорд.

Прототип задумалась, а потом спросила:

— Помнишь мой день рождения семь лет назад?

— Точно! — обрадовалась я. — Идея! Но как быть с твоей жизнью в последующие годы?

— Правильно Строев говорит: твой недостаток — неумение поставить вовремя точку.

Я с изумлением уставилась на подругу: это я не умею поставить точку или она никак с небесной канцелярией не разберется?

— Обязательно опиши мой портрет, — напомнила Люся. — Я ведь тогда неплохо выглядела.

— У тебя и сейчас вид вполне товарный.

— Ну да! — довольно хохотнула Люся. — В темноте и на ощупь.