Выйти замуж за эльфа

Ахурамариэль загадочно замолчал. Но продолжения и не требовалось. Правила о вознаграждении за усекновение рыскающей по окрестностям нежити успешно действует везде. И пусть этот волколак не успел засветиться где-нибудь еще (иначе команду истребителей вызвали бы гораздо раньше), а значит, заплатят за него на порядок меньше, чем в Усадьбах… Но ведь заплатят же.

Видимо, Макс пришел точно к такому же выводу, потому что мы ринулись разгребать листья на редкость сплоченной командой и довольно скоро встретились на дне оврага, намертво вцепившись я в хвост, он в холку нежити.

– Зачем он тебе? – напряженно вопросил Макс, стараясь перетянуть тушу в свою сторону.

– А тебе? – мило поинтересовалась я, резко дергая в свою.

– Мне, чтобы заработать деньги.

– А мне, надо полагать, деньги без надобности, – сыронизировала я.

– Ты уже получила свою долю.

– Что-что? – удивилась я и чуть не выпустила саблевидный хвост из рук. – Какую долю? Это же мой волколак! Арни отдал его мне. До деревни транспортировал его Яшка. А ты просто примазался.

– Я примазался? – задохнулся от возмущения целитель.

Я нагло воспользовалась замешательством противника и рванула тушу на себя что есть сил. В результате мы с волколаком сплоченным дуэтом улетели в кучу листьев. По дороге я орала нечто нецензурное, Макс ржал как племенной жеребец, а покойный просто припечатал меня сверху, как импровизированный пресс.

– Прекрати веселиться и вытащи меня отсюда… – взмолилась полузадушенная я, выплевывая изо рта клок шерсти и из последних сил борясь с вонью и подкатывающей тошнотой.

– Хорошо. Но волколак мой, – послышался неумолимый ответ.

– Шантаж! – возопила я, тщетно пытаясь разучиться дышать.

К сожалению, эта потребность заложена в человеке природой. Так уж мы устроены. Кислород нам жизненно необходим. Ну почему именно сегодня у меня нет насморка?!

Макс задумался.

– Уговорила. Семьдесят пять на двадцать пять, – изрек он.

– Грабеж! – выдохнула я и задержала дыхание.

Торговались долго и упорно. До умопомрачения, причем моего. Сошлись на цифре пятьдесят на пятьдесят. После чего Макс сподобился вызволить полузадохшуюся меня из нежелательных объятий нежити. Здесь мы разделились. Я скоропостижно уползла в ближайшие кусты, где меня долго и мучительно рвало. А Макс отволок за хвост предмет наших товарно-денежных отношений на берег оврага.

Когда меня перестало выворачивать наизнанку, в голове слегка прояснилось, а радужные круги перед глазами испарились, словно их и не было, вдруг обнаружилось, что Яшка благополучно растворился в ночи, оставив нас решать проблемы с транспортировкой духовитого груза самостоятельно. Надо было как-то спасать ситуацию, или наш коммерческий план, скорбно пискнув, скончается прямо на глазах.

– Ну что ж… – задумчиво протянула я, стараясь держаться от туши подальше. – Придется тебе, Макс, показать, так сказать, свою молодецкую удаль и отволочь наш трофей в Крутогорье.

– Почему я? – огорчился несправедливостью жизни целитель.

– По двум причинам. Во-первых, ты мужчина как-никак. – При этих словах Макс сначала было горделиво приосанился, но бросил взгляд на предмет будущей грузоперевозки и пригорюнился. – Во-вторых, – невозмутимо продолжала я, – пятьдесят процентов надо отрабатывать.

Парень окончательно сник, но послушно взялся за хвост волколака, благо вышеупомянутое Крутогорье находилось совсем недалеко, примерно в километре от Новых Усадеб. Вскоре мы под неизменный дружный вой местных шавок вошли в село. Макс сопел, кряхтел, как старый пожарный мерин, но тянул хорошо. Молодец. На плетне сидел кот и самозабвенно выводил любовную серенаду своей пушистой трехцветной подруге. Завидев нашу траурную процессию вкупе с непередаваемыми миазмами, пушистый Казанова сбился с ритма, закашлялся и хрипя рухнул с перекладины. Его более выносливая дама осталась в гордом одиночестве, тараща на невиданное шествие огромные плошки глаз.

– Ну? – требовательно прохрипел Макс, переводя дух. – Куда тащить-то?

– Да погоди ты! – отмахнулась я, стараясь сориентироваться, где именно может располагаться дом главы сельской администрации.

Хоть Крутогорье и ближайшее село, но я так и не удосужилась в нем побывать. Теперь я об этом жалела, но проливши молоко, по сметане не плачут.

– Чего годить-то? – возмутился целитель. – Вот сейчас лягу и помру прямо здесь, и у тебя на руках окажется сразу пара трупов.

Я с интересом посмотрела на умирающего.

– Давай… Правда, за тебя, пожалуй, много не дадут. Зато все деньги за волколака мне достанутся.

– Не дождешься! – резко передумал тот.

А говорят, что это женщины переменчивы как погода! Хмыкнула про себя я. Однако что же делать?.. У кого бы спросить, где проживает глава сельской администрации? Беда в том, что в селе ночью (в отличие от города) народ прогуливается редко. Большинству селян вставать ни свет ни заря, а потому ночные красоты редко кого привлекают. Сегодняшняя ночь не стала исключением, и в окнах темных домов свет не горел.