Выйти замуж за «бугор»

– Если дети – цветы жизни, то что такое – родители? – спросили у Жванецкого недавно в одной из телепередач. – Навоз! – последовал мгновенный ответ. Блестящий! Вот такая у нас, у русских, неразумная, бесконечная, жертвенная, и часто требующая ответных жертв родительская любовь! Особенно материнская. Мы позиционируем себя с европейцами, а в вопросах родительской любви и семьи мы – люди восточные.

Хорошо это или плохо?

Я вспоминаю незабвенную Элен Хоумэн, американку, представителя Корпуса Мира США, который в девяностые десантировался во множество стран, как мягкая сила влияния. Восемнадцать лет он довлел и над Казахстаном, мы чуть «Ливией» не стали. Сейчас зализываем раны, а они глубоки. Но это пусть анализируют учёные, а я о такой разной родительской любви – западной модели и восточной.

Взять Элен. Я познакомилась с ней, когда ей было лет пятьдесят. Своих детей – дочь и сына – она оставила в Америке едва ли не в подростковом возрасте, и полетела по странам и континентам нести ценности демократии. Что из этого получилось, мы поняли только сейчас.

И вот дети Элен, в её отсутствие, встали на ноги, приобрели образование, стали полноценными членами западного общества. Сын Ник прилетал в Петропавловск к матери два раза за четыре года её пребывания здесь.

Элен познакомила нас, её друзей, с ним. Помню, мы тогда закатили очередной пикник с шашлыками на берегу Ишима ранней весной. Нику было лет двадцать семь. Он успешный эколог, семьёй в то время ещё не обзавёлся. Изучал мир. В первое своё посещение они с матерью полетели на Байкал, на следующий год – на Иссык-Куль. Может, не так просто полетели, может, и по заданию. Сейчас-то всякое в голову приходит…

Когда миссия Элен в нашем городе закончилась, кое-кто из наших земляков полетел в Америку, в Сиэтл, вместе с ней – проводить дорогую подругу и поглядеть на мир с обратной стороны. Они рассказали потом нам и про дочь нашей подруги, Кэролл. Девушке в то время было всего около двадцати четырёх лет (при этом Элен 4 года была в Кении, и 4 – в Казахстане), однако она работала, уже купила двухэтажный коттедж в кредит за 180 000 долларов. Друг у неё был, но она не спешила себя связывать брачными узами.

При коттеджах на Западе, чтобы не отрываться от природы и для украшения ландшафта заводят каких-нибудь животных. У девушки на усадьбе жили куры и петух. Яйца Кэролл время от времени собирала и… выбрасывала в мусорный контейнер! При этом яичницу готовила из яичного порошка. Там, в Америке, обычно с сырыми продуктами дел не имеют – только с готовыми или полуфабрикатами.

Так что дети Элен сформировались, как люди, можно сказать, в её отсутствие. Там ведь так, как в природе – или учись летать, или погибни! Дети, не рассчитывая на помощь родителей, рано становятся самостоятельными. При этом родители недолго выполняют свою жизненную программу по выращиванию детей, а потом принадлежат себе. Не потому ли и построили общество, в котором людям хорошо жить?

Неплохо бы нам так, а?

У нас же родители сами себя воспринимают только как питающую детей почву. О своих жизненных программах не задумываются. Сплошной родительский инстинкт без временных ограничительных рамок! Безграничное самопожертвование! Слепая зачастую любовь! Полная самоотдача родительскому инстинкту! Сколько конфликтов и драм разыгрывается на этой почве, когда дети и хотят быть самостоятельными, а родители не оставляют их в покое! Всё потому, что других жизненных ценностей, кроме безграничной преданности родительскому долгу, не имеют и жить для себя не умеют!

Правильно ли это? Я не знаю…

Кстати, мне вспоминается рассказ приятеля. Во время нашего повального увлечения Америкой его компания подружилась с неким Джоем – тоже волонтером, приехавшим по обмену. Ну, как водится у молодых парней, хорошо выпили вечером – за дружбу, конечно! Сами же и угощали американца. А утром на больную голову кто-то из них протянул руку за последней большой бутылкой «Кока-колы» – срочно хотелось выпить. По стакану хватило бы на всех отвести первую жажду, но Джой выхватил бутылку: «Это моё! Вы же мне купили! Не дам!..»

У парней отвисли челюсти…

Никто никогда на эту тему не размышлял, а я подумала: не в результате социальных изменений у русских и до революции легко «моё» становилось «нашим», впрочем, как и «наше» – «моим». А у американцев «моё» сидит глубоко – понятие о частной собственности. Глубже, чем понятия о дружбе и взаимовыручке. Если они у них вообще есть…