Вычислитель. Тетралогия

Медленно разгоняющийся «Гог» возглавлял то, что Кацуро Итагаки называл эскадрой и что, по сути, являлось самым диковинным скопищем кораблей за всю историю галактических войн. Помимо корабля-астероида навстречу врагу тянулись неуклюжие самоходные баржи, оснащенные кое-каким вооружением и ведомые кое-как обученными экипажами, столь же плохо вооруженные торговые посудины – свои и чужие, конфискованные правительством, – большие и малые катера самого разного назначения, включая наспех подремонтированное списанное старье, проще говоря, почти все, что осталось. Чудовищный разнобой тактико-технических характеристик кораблей никого не смущал – просто не оставалось выбора.

Потянулись часы ожидания, часы суеты, оцепенения и нервной зевоты. Семенов вел эскадру на гибель – в этом не сомневался почти никто, но у каждого теплилась надежда: ну а вдруг?.. Ведь могут же обстоятельства сложиться так, что «Гог» выведет из строя «Несравненного»! И если он при этом каким-то невероятным чудом уцелеет сам, то чем черт не шутит – а ну как удастся отбиться на первых порах? Может, даже без помощи Унии…

Вернее, как раз в этом случае Уния не замедлит с помощью!

– Но если Семенов задержит неприятеля хотя бы на пять часов? – с тревогой спрашивали здравомыслящие и в первую очередь Желвак, помня о результатах моделирования.

– Не задержит, – отвечал ему Паоло Лонго.

– Эрвин Канн тебе сказал?

– Да.

– Понятно…

«Может, зря ты не предложил ему место при Штабе?» – молчаливо спрашивал один. «Ты бы с ним не ужился, – беззвучно отвечал другой. – Два вождя – это чересчур. Один из вас съел бы другого, и я даже догадываюсь, кто кого». – «Ты так низко меня ставишь?» – «Не тебя низко, а его высоко».

Как быстро меняется настроение! Еще недавно Семенов жертвовал собой и своими людьми, и его жертва воспринималась вождями как должное. Теперь в ней подозревалась досадная помеха.

Но что сделано, то сделано. Вылетевшую пулю не затянешь магнитом обратно в ствол. Текли часы, и жила надежда.

Жила до тех пор, пока антенны на Улиссе не приняли сначала краткое сообщение Семенова: «Атакую противника», – а затем какофонию из отрывочных команд, проклятий и криков ужаса. После чего – одновременно с ярчайшими вспышками в той области неба, куда Семенов повел эскадру, – контуженная приемная аппаратура временно отключилась.

То же наблюдалось на «Магоге», с той разницей, что сквозь пылевой хвост кометы вспышки казались совсем не страшными – вроде далеких зарниц на атмосферных планетах. Эрвин молчал. В соседнем кресле Томми кусал губы. Луис Мартинес – командир летного состава, средних лет мужчина с курчавой шевелюрой, носом-картошкой и навеки красным от перенесенного в молодости обморожения лицом – беспрерывно варил кофе и шумно пил одну чашечку за другой.

– Перестань хлюпать! – взвился Томми.

Эрвин медленно перевел на него взгляд.

– Тебе мешает? Мне нет.

Мартинес подумал и решил не огрызаться.

– Скучно, – буркнул он. – Скучно и тошно. Мои ребята нервничают. Скорее бы уж…

– Успеешь, – бросил Эрвин.

– Конечно, успею, – не стал спорить Мартинес. – Каждый из нас успеет, никуда не денется, и чем все это кончится, никто не знает… Ладно, молчу.

– Можешь вздремнуть, – разрешил Эрвин. – Время еще есть.

– Да какой тут сон…

Тяжкий удар прокатился по телу «Магога» и растекся долгим гулом – в корабль врезалась еще одна ледяная глыба.

– Порядочная, – забеспокоился Томми. – Это нормально?

– Бывает, что ядро кометы вообще разваливается на части, и это тоже нормально, – сказал Эрвин. – Плевать. «Магогу» такие удары вроде щекотки.

Мартинес вновь задействовал кофеварку.

– А вспышек больше не видно, – констатировал он после паузы. – И молчат…

Томми вздохнул. Краешком сознания, крохотным и тающим, как последний уголек в угасающем костре, старший офицер еще надеялся на лучшее. Может быть, «Гог» уцелел, просто искалечен и лишен связи. Может быть, уцелел кто-то еще. А может быть – случаются же чудеса! – эскадра Семенова смогла нанести врагу существенный урон. Ведь должен же быть смысл в геройском самопожертвовании! Зачем оно, если ни к чему не приводит? Неужели циники всегда правы?

Тот, кто сидел рядом с ним перед центральным пультом на месте командира корабля с видом спокойным и даже чуть отстраненным, только подтверждал это. Реалист. Циник. Работает с реальностью, а в чудеса не верит, полагая их результатом недомыслия, и вообще не верит ни во что, что невозможно просчитать. Вычислитель, чтоб ему пусто было. Вот… откинул спинку кресла, собирается вздремнуть… Ну как можно спать в такой момент!