Вычислитель

«Мы», – очень хотелось сказать, а еще сильнее хотелось завопить гендиректору Роскосмоса, но он не издал ни звука. К чему? Иногда наглядный пример действует лучше всяких слов.

И гендиректор показал наглядный пример, взяв с места скорость, доступную не всякому спринтеру. Его заносило на поворотах, кругленьким мячиком он стукался о переборки, отскакивал и продолжал мчаться дальше. Лунное тяготение вынуждало его совершать гигантские прыжки, и коротенькие ножки, не всякий раз находя опору, дергались в воздухе вхолостую.

Впоследствии Генеральный секретарь Унии Наций рассказывал о данном случае исключительно с юмором, якобы наслаждаясь воспоминаниями о том, как он бежал вслед гендиректору, лишь чуть-чуть опережая генерала Хеншера. Иногда Хеншер вырывался вперед на какой-нибудь локоть, но Гутьеррес был когда-то хорошим спортсменом. Дважды на поворотах он выходил на стену, как цирковой мотоциклист, и на финишной прямой обошел генерала на полкорпуса.

Последним, как капитан тонущего судна, спасался маршал Тютюник – и сохранил достоинство, чему, правда, немало способствовала враждебная спринту грузная комплекция командующего ВКС. И вновь выстрелила герметичная дверь, и вновь с тектоническим гулом прополз броневой щит.

У всех выскакивало сердце. Каждый понимал: это лишь временная отсрочка. За разгерметизированным сектором А придет черед секторов Б, В, Г и так далее. А на секторе К главная лунная постройка Роскосмоса попросту кончится, и разгерметизировать станет нечего. Кое-кто из десятков находящихся в куполе людей, возможно, и уцелеет, укрывшись в лунокаре или втиснувшись в скафандр. Естественно, немногие. Только те, кто сообразит, что происходит нечто неординарное, и близко к сердцу примет клич «спасайся кто может», не потеряв при том головы. Много ли таких наберется? Вряд ли найденыш понимает, как легко он способен угробить кучу людей. Генеральный секретарь видел его недолго, но успел составить мнение: то ли преданное хозяевам домашнее животное, то ли капризный ребенок. Казалось бы, от одного до другого дистанция огромного размера, ан есть и общее: данным существом управляет не разум, а эмоции и эти, как их… инстинкты.

– Ну и что мы теперь собираемся делать? – Гутьеррес прятал эмоции за насмешливым тоном. – Какие будут мнения?

Гендиректор потел и нервно облизывался.

– У меня наготове корабль, – сознался он. – Правда, маленький. Моя личная яхта. Четверых он не поднимет, а двоих – вполне…

И, не в силах выбрать, он переводил взгляд с Гутьерреса на Тютюника и обратно.

– Отставить! – скомандовал маршал. – Дайте мне связь, и я подниму все войска и всю технику, что есть в Гассенди. Чужак будет захвачен, это я вам обещаю. В худшем случае он будет захвачен мертвым, вот и все.

Рубленое лицо генерала Хеншера демонстрировало полную солидарность со словами командующего.

О чем думал Гутьеррес, осталось неизвестным. Возможно, о том, что убийство инопланетянина, пусть даже забравшегося в чужие владения, не самый лучший прецедент для слабой земной цивилизации. Или о том, что военные забрали себе чересчур много власти и тщатся забрать еще больше. Не исключено, впрочем, что Генеральный секретарь в ту минуту перестал быть политиком и размышлял исключительно о вариантах личного спасения. Не будем его винить, все мы люди.

К тому же наилучшее решение нашел именно он. И не в этот момент, а несколько раньше.

– Пригласите-ка сюда командира «Вычегды», – повторил он приказание. – Да поживее. Если он не домылся, пусть его вытащат из-под душа.

Никто не отреагировал. Но если гендиректор Роскосмоса временно утратил способность соображать, то маршал и генерал, мгновенно все поняв, не проявили ни малейшей прыти к исполнению.

Повисло молчание. И Анхель Гутьеррес понял, что время дипломатии кончилось.

– Вы слышали, что я сказал? – ледяным тоном осведомился он.

– Так точно, – кивнул Тютюник.

– Так исполняйте!

– Командир «Вычегды» все испортит. Этот двоеженец ведет какую-то свою игру. Поручите эту операцию военно-космическим силам.

– Это отказ? – Голос Гутьерреса зазвенел.

– Это совет и просьба.

– Я не нуждаюсь в ваших советах, маршал, а просьбы рассматривают в моем секретариате. Напомнить вам, кто является Верховным Главнокомандующим?

– Позволю себе заметить: де-юре, но не де-факто. Право отдавать мне приказы вы получите только при объявленном военном положении.

Для тренированного юридическим крючкотворством ума Генсекретаря не составило труда мгновенно проанализировать позицию маршала. Гутьеррес нашел эту позицию шаткой, но все же кое-чем прикрытой. Нельзя ведь составить пятисотстраничный текст Устава Унии Наций так, чтобы в нем не нашлось места двусмысленностям! Оказывается, не только юристы да дипломаты умеют плавать в подобных текстах, как рыба в воде. Кто сказал, что военные не способны учиться в силу природной ограниченности? Вот вам! Налицо открытый бунт, и если даже впоследствии удастся притянуть маршала к ответственности, он скорее всего вывернется.

Сие, впрочем, будет зависеть от последствий…