Вычеркнутые из судьбы (Семь стихий мироздания - 2)

Призрак бросился к столбу, но раньше узкий клинок врезался в тугой узел. Веревки ослабли, и пленник очутился на свободе. Затекшие ноги отказались держать тело, и, сделав единственный шаг, Данила, как подкошенный, рухнул в объятия брата.

- Ничего, это ерунда, - выговорил он, едва открыв глаза.

Но по лицу Пэра было ясно, что он придерживался другого мнения.

- У тебя руки не работают и кровь на затылке! - воскликнул призрак, принимаясь массировать одеревеневшие запястья.

Прикосновение теплой шершавой ладони привело Данилу в чувство окончательно. Он поднял голову от плеча брата и неожиданно ясно осознал, что опирается на твердое живое тело.

- Пэр! - сдавленно пробормотал он. - Что с тобой произошло, Пэр?

Восторг, страх, недоумение и радость смешались где-то внутри, готовые вырваться на волю в одно мгновение.

Призрак неуверенно улыбнулся.

- Наверное, я проснулся, Данька.

Данила поймал его за плечо, хотел обнять, но тут за спиной прозвучал незнакомый голос:

- Они вернутся, чтобы убить. Бегите.

Оба изумленно оглянулись. Молодой ратник стоял рядом, держа за удила двух боевых жеребцов.

- Вадимир? - Данила постарался как можно тверже подняться на ноги.

- Кто он? - тихо спросил Пэр.

- Тот, кто нашел место, - быстро ответил Гаюнар и вновь обратился к юноше. - Почему нас хотят убить?

- Оборотень пришел в Проклятую Лощину. Ты похож на легенду, но ты не он... Ты прятался у окна, когда появилась Смерть... Почему я знаю тебя? - он неожиданно ясно взглянул на Данилу, затем перевел взгляд на Пэра. - И тебя я знаю...

- Так это ты был камнем на берегу моря? - воскликнул призрак. - Помнишь, ты рассказывал мне о своем друге!

- Пэр, что ты мелешь? - зашикал на него Данила.

- Он должен разрешить конфликт рассудка и памяти, - зашептал в ответ призрак.

Тревожно заржали кони. Прежде, чем обернуться на ворота, Данила уже знал, о чем предупредила Жизнь: дружина шла в бой. На сей раз каждый из ратников нес перед собой мощный остроконечный щит, кольчуги и шлемы сияли на солнце, и угрожающе гремели тяжелые мечи.

- Бежим отсюда, - скомандовал Гаюнар. - Все! Живее!

Он запрыгнул в седло, как заправский кавалерист, хотя до нынешнего дня лошадь видел вблизи лишь однажды. Вадимир мешкал.

- Ты не можешь остаться! - крикнул Пэр. - Они не примут тебя!

Юноша вставил ногу в стремя.

Грянул короткий, как залп, громогласный приказ, и из-за щитов вылетел рой каленых стрел. Человек-Кочевник вскрикнул. Пэр не долго думая затолкал его в седло и вскочил следом. Конь, почуяв кровь, взбрыкнул, но крепкая овеянная зеленой дымкой рука властно натянула узду.

- К лесу! К лесу! - Данила поднял лошадь на дыбы.

Жеребец Пэра перемахнул через плетень и пустился в галоп по пыльной дороге. Данила в свою очередь лихо проскакал по двору, выкрикивая бессвязные ничего не значащие слова, принятые дружинниками, как он и рассчитывал, за колдовские заклинания. Суеверный страх на какие-то секунды сковал людей, и Гаюнар получил возможность беспрепятственно вырваться на улицу через ворота. А когда по высохшей земле загромыхали копыта, он был уже далеко от неприятелей.

Брата Данила нагнал на опушке. Верховые ратники, облаченные в стальные доспехи, двигались медленнее, но их масса, скрытая клубами пыли, ужасала своей неотступностью.

- Данька, он ранен! - Пэр показал на юношу, между лопаток которого торчала стрела. - Призови Стихию, помоги ему!

Данила бросил взгляд на человека, до сих пор не упавшего с седла лишь благодаря призраку, и торопливо ответил:

- Он продержится еще немного. Мы должны оторваться от погони!

И первым поскакал в лес. Скоро дорога сузилась, а ветви нависли над ней так, что приходилось низко пригибаться к потным шеям лошадей. Преследователи не отставали, напротив, прекрасно знающие местность, они разделились, и теперь топот копыт и хруст сучьев слышались как позади, так и справа.

- Сворачивай с тропы! - крикнул Данила брату.

- Мы не пройдем там с лошадьми!

- Доверься мне, сворачивай!

Зов к Стихии зародился почти спонтанно. Гаюнар не успел поймать собственную мысль, а Жизнь уже вырвалась вперед. Энергия ее будто бы вдохнула сознание в беззаботный лес: густые кроны деревьев и гибкий кустарник раздвигались, пропуская беглецов сквозь непроходимые чащи, и тут же смыкались плотными сетями за их спинами. Скоро голоса и звон кольчуг ратников из станицы потерялся в лесной глуши. А кони Гаюнаров продолжали без устали мчаться через овраги и валежник, утопая в вязких лужах и разбивая копытами спокойную гладь ручьев, кроша сухие кусты и вламываясь в молодую поросль елей.