Выбрать быль

Шансов нет. Мафую остановилась перед моим домом. Нажала на звонок. Нажала ещё раз и подержала. Пожала плечами и двинулась в обход. Да, вход со двора! Как хорошо, что я не запер стеклянную дверь, выходящую на маленькую зелёную лужайку между забором и домом. Метнувшись к двери, я вихрем влетел в дом и буквально на мгновение разминулся с разувающейся девушкой, взлетев по лестнице наверх.

Спустя пару минут дом наполнила сильная мелодия с ведущей скрипкой и торжественной духовой частью в стиле барокко[2].

Ясно, сегодня у неё душевный подъём, и настроению соответствует Телеманн с концертом для флейты в Д мажор.

— Привет, Мафу!

Притворяться только что вставшим тяжело, тяжелее чем не притворятся запыхавшимся экстренным переодеванием. Поэтому я накинул полотенце на голову и прошлёпал в ванную старательно зевая и бурча про надоедливых блондинок, будящих меня ни свет ни заря. В два часа дня.

Вернулся я уже "умывшимся и посвежевшим".

— Засоня, — обвинительно ткнула она пальцем, я лишь покаянно кивнул.

Маленькая принцесса уселась на пол, поджала под себя ноги и, подтянув к себе вазу с испустившей дух икебаной, всучила мне, как обычно с интересом наблюдающего за её трудами, со словами:

— Выкинь!

— Повинуюсь, принцесса!

— Дурак.

Пока девушка сооружала новую композицию под сильные звуки поющих о весне флейт, я невольно вспоминал, как же состоялось наше первое знакомство.

Уже заканчивался последний год средней школы, а я так и не нашёл способа познакомиться с девушкой, так и ходил за ней незримой тенью до школы и от неё, перехватывал желающих познакомится парней, ломал пальцы извращенцам, обеспечивал безопасность вечерних прогулок с её немногочисленными школьными знакомыми. Само собой, что статус и положение этой девушки не были секретом для окружающих. Особенно не была секретом её нереальная красота. Нет, в этой стране хватает красивых девушек. Их много больше, чем в моём прежнем мире, где красивая японка, не кривоногая и кривозубая, не плоская как доска и не маленькая как подросток, встречалась одна на десяток тысяч. Наверное потому, что в этой истории острова раньше вышли из самоизоляции, имеют, на данный момент, солидную историю рабовладельческого строя, отменённого едва ли семьдесят лет назад, и куда большую территорию. Но не будем о политике. Мы говорим о красоте. Её нереальная хрупкая красота пленяла всех окружающих мужчин, от едва вступивших в пору созревания, до уже убелённых сединами. И, поскольку конкуренция в девчачьем обществе едва ли не сильнее чем в мужском, это создавало маленькой принцессе определённые проблемы. Точнее проблемы создавали завистницы.

Столовая, в той средней школе которую я имел удовольствие посещать, едва ли отличалась от тысяч таких же по стране. Пустующая всё время, кроме обеда, зато в обеденный перерыв испытывающая грандиозный наплыв тех, кто не взял с еду с собой. Всюду жующие школьники, болтающие школьники, смеющиеся школьники. И очень много пялящихся школьников. Да, для меня тоже стало неожиданностью, что Мафую решила вкусить плебейской пищи, до того я её тут не наблюдал. А в последнее время и сам отсутствовал, проводя время либо в библиотеке, либо на школьной лужайке, наблюдая издали за маленькой фигуркой.

Жевала Мафую неторопливо, тщательно и всецело походя на маленького кролика, забившегося в угол клетки с листиком салата. Видимо ей не нравилось всё то внимание, что было направлено на её скромную персону.

Как хорошо, что я сидел в тот день неподалёку и вовремя пресёк направленную на неё акцию агрессии. Школьница из параллельного класса, высокая, стройная, с миленьким личиком, с застывшим на нём слегка брезгливым выражением, явно привыкшая к обилию внимания со стороны противоположного пола, криво ухмыляясь, целенаправленно шла к подзащитной, держа в руках пластиковый стаканчик с чаем. Горячим. Намерения её не стали для меня секретом, ибо подобное я уже видел ранее с другими объектами. Сейчас будет неловкий момент. Крики ошпаренной. Неловкие извинения и плач злодейки, с причитаниями "ах, какая я неловкая и нет мне прощения". За долю мгновения я встал между ними и принял на грудь двести грамм кипятка. В прямом смысле на грудь.

— Ну-ка пройдём со мной, — прошипев эту фразу в лицо недоумевающе хлопающей глазками "злодейке", я оттащил её подальше от любопытных глаз.

Вежливо. Под локоток. И только после до неё дошло. Вырвав руку, она упёрла в меня гневный взгляд и заявила:

— Ты что? Охренел?!

Я охренел. Действительно. Ни извинений, ни попыток оправдаться.

— Куда лезешь? Ты знаешь кто мой парень?!

— Ну поделись же, кто твой парень, — вежливо поинтересовался я, двумя пальцами отодрав от себя мокрую и всё ещё горячую рубашку.

— Хаку-быстрый! Он главарь местной банды. Тебе жизни не будет если я ему сейчас позвоню! Понял?

Словно в доказательство перед моим носом затрясли гламурненьким телефончиком, усыпанным стразами плотнее чем млечный путь звёздами, и увешанный меховыми брелоками как плюшевая игрушка кицуне хвостами.

— Дай сюда!