Выбраковка

Мимо проехал, обгоняя выбраковщиков, давешний «БМВ» и круто спикировал к подъезду дорогого ночного клуба. Валюшок невольно засмотрелся на яркую вывеску. Он здесь не бывал, да и вообще давно уже перестал тянуться к навороченным кабакам. У него имелся свой любимый пивнячок в двух шагах от дома. С бильярдом, дартсом и тёплой спокойной обстановкой. Как у любого нормального человека в этом городе. В неоправданно дорогих безвкусных заведениях наподобие того, куда направилась дамочка из «БМВ», тусовались, как правило, не совсем нормальные. Скучные пустые люди, измученные вечным ощущением, что им чего-то недодали в жизни. Валюшок понимал, от чего так бывает. Он и сам когда-то не знал, чем заполнить щемящую пустоту внутри, которая никак не хотела проходить, хоть ты её пейнтболом, хоть горными лыжами, хоть книгами хорошими. Бесился, на стенку лез в поисках новых ощущений… А потом всё улеглось. Оказалось, нужно просто найти свою любовь и дело по душе. «Просто?.. Чёрта с два это так просто. Многим до самого конца так и не удаётся. Интересно — Гусеву удалось?»

Гусев в это время крутил баранку и разглагольствовал. Валюшок не без труда вернулся к действительности и прислушался.

— …конечно, наши порядки не очень-то согласуются с Декларацией прав человека, — вещал Гусев. — Но зато в Союзе можно по-человечески жить. Совершенно без страха. Думаешь, почему наш режим так люто ненавидят все правительства мира, кроме совсем уж тоталитарных, а мы с ними по-прежнему выгодно торгуем, науку вместе делаем, экспедицию на Марс готовимся запускать? Да потому что любой, кого хоть раз ограбили на улице, кому хоть раз ни за что ни про что дали по физиономии… В этот момент, сжимая кулаки или утирая слёзы, он мечтал переселиться в Союз, где такого не бывает в принципе. Нас давно бы стёрли в порошок, даже ценой ядерной войны. Но общественное мнение не позволяет. Сколько ты его телевизором ни потчуй, сколько ни капай на мозги — люди хотят, чтобы Союз был. Хотя бы как недосягаемая мечта, как символ. Мы фактически реализовали утопию, Лёха. Мы почти уже построили безопасное общество. Мы! Мы это сделали, понимаешь?

— Ну, я-то пока ничего не сделал, — потупился Валюшок.

— Уже начал. Да и успеешь ещё, — пообещал Гусев. — Я же говорил — очередной подвиг назначен на полночь. Так что жди. Будет тебе чем заняться.

Глава двенадцатая

Как уже говорилось, князь опирался на поддержку беднейших слоёв населения страны. Но, конечно, антифеодальная политика Влада вдохновлялась совсем не любовью к простому люду и не состраданием — это чувство было ему неведомо, а стремлением к укреплению государства и собственной единоличной власти.

На стоянке у памятника Маяковскому Гусев пристроил машину рядом с несколькими такими же неприметными автомобилями, в каждом из которых лениво покуривало по три человека.

— Уж полночь близится, а Мышкина всё нет, — сказал он, оглядевшись. — Непорядок. А-а, лёгок на помине…

От Садового поднимался огромный «дальнобойщик». Машины на стоянке дружно завелись. Фура свернула на Брестскую, и за ней тут же выстроилась целая кавалькада.

В тесном переулке грузовик притёрся к обочине. Группа Мышкина кое-как запарковалась вокруг и полезла в трейлер, задняя дверь которого наполовину распахнулась, вывалив наружу короткую лесенку.

— Мобильный штаб, — объяснил Гусев. — Он же летающая крепость. Пошли, чего сидишь?

Внутри трейлер оказался больше всего похож на конференц-зал пополам с сельским клубом: проекционный экран, несколько столиков с компьютерами, ряды простецких деревянных скамеек человек на тридцать. Дополняли обстановку зарешечённые боксы для клиентов в ближнем ко входу торце и пара кондовых несгораемых шкафов. Вот это уж было явно не клубное оборудование. Валюшок заинтересованно вертел головой, Гусев его подталкивал.

Выбраковщики расселись, мягко захлопнулась дверь. В президиуме обнаружилась необъятная туша Мышкина, рядом с которой совсем потерялся мелкий неприметный человечек. При всём желании Валюшок не смог бы описать его внешность — просто некто в галстуке. Да и галстук этот тип повязал скорее всего, чтобы акцентировать на нём внимание и стать от этого окончательным невидимкой.

— Восемнадцать, — прогудел Мышкин. — Все живы, все на месте. Так сказать, более чем достаточно. Внимание, господа. Это, так сказать, наш старый знакомый, коллега, так сказать, из… Короче, неважно откуда.

— С Петровки коллега, — подал реплику кто-то в передних рядах. — Как его… Капитан Петров, вот.

— Майор Сидоров, — представился «коллега». Голос у него оказался слабый и такой же бесцветный, как и он сам. «Хороший, наверное, специалист, — подумал Валюшок. — С такой внешностью — хоть в разведку иди, сам бог велел. И не дурак. Готов поспорить, на самом деле он полковник Иванов».