Выборг

Лопата легко вынимала землю – спасибо покойному Митричу, не только содержавшему инструмент в порядке, но и зачем-то забросившему его в машину. Вот и пригодилась… Аккуратная яма, два метра в длину, один – в ширину. В Питере никого в земле не хоронили – для этого бы пришлось слишком долго задержаться на зараженной поверхности. Иногда трупы просто вытаскивали на полсотни метров за гермозатвор, и к утру от них не оставалось даже костей. Тем, чьи родные и близкие могли позволить себе заплатить мортусам, везло чуть больше. Молчаливые служители смерти в брезентовых плащах и неизменных белых масках аккуратно упаковывали покойников в пленку и потом сжигали в специально отведенных для этого местах. Но здесь мортусов, понятное дело, не было, и Барс не жалел ни сил, ни времени, глубоко врезаясь в грунт, чтобы до Эдика не добрались местные падальщики. Скорее всего – те же зверюги. Вряд ли они брезговали мертвечиной, так что копать надо было на совесть. Остальные молча сгрудились вокруг, и только Костя остался у «буханки» проверить мотор.

– Тебя подменить? – поинтересовался Королев. – Уже час машешь, как заведенный.

Барс отрицательно покачал головой и снова вогнал штык лопаты по самую рукоять в землю. Нет. Это его работа. Расула сожрали проклятые твари, Марину и Митрича разорвало на части гранатой, но Эдик получит достойную могилу. То немногое, что Барс еще может ему дать. Несколько метров холодной земли под Выборгом, и ничего больше. Ни новой жизни в чистых, нетронутых Катастрофой местах, ни любимого коньяка, ни даже пары слов. Слова закончились.

Когда Эдика, завернутого в кусок брезента, опускали в яму, Барс чувствовал себя обязанным сказать хоть что-то, но не мог. Некому уже было говорить. Некому было ответить на последний вопрос, который так и остался без ответа.

А кто вообще победил?

Мы или они?

Выходит, боевая ничья?..

Ответ пришел уже позже, когда Костя завел машину и тронулся, выруливая обратно на трассу. Простой и понятный, настолько же очевидный, насколько и глупый. Сумасшествие? Пусть так. Но иначе было нельзя. Барс резко вскочил и хлопнул Костю по плечу.

– Разворачивай.

– Что? – недоуменно ответил тот, с перепугу вдавив тормоз так, что Барс чуть не перелетел на переднее сиденье. – Куда? Зачем?

– Разворачивай, – повторил Барс, сжав зубы. – Едем обратно.

* * *

Алексу было страшно. Он успел разучиться бояться пуль, взрывов гранат и чужой злобы. Пуля нашла его, но не убила, гранаты пока что разрывались достаточно далеко, а чужой злобе Алекс мог противопоставить свою собственную. Но то, что поселилось в глазах Барса, было другим. Неправильным, нечеловеческим. Когда командир невзначай скользнул по Алексу взглядом, тому захотелось вжаться в жесткое сиденье «буханки», а лучше и вовсе исчезнуть. Что-то похожее Алекс чувствовал, когда убегал из Замка с девочкой. Замок. Гнетущая тяжесть, которую он почти физически ощущал на своих плечах. Ледяное дыхание камня. Ночь, тишина, тускло мерцающие огоньки керосинок. Молчаливая и недобрая громадина сторожевой башни. Тьма, холод и смерть. Именно смерть сейчас появилась здесь, в «буханке», зачем-то катившей по дороге обратно к Выборгу. И именно смерть сейчас смотрела на Алекса из опустевших и бесстрастных глаз командира.

Остальные тоже это чувствовали. Костя не оглядывался, намертво приковав взгляд к дороге, девочка забилась в угол салона, пытаясь спрятаться под сиденье, и даже обычно невозмутимый и благодушный Королев заметно нервничал, опустив глаза в пол и лишь иногда отваживаясь посмотреть на Барса. Командир сидел без движения и лишь слегка покачивался, когда «буханка» подпрыгивала на ухабах. Но внутри у него явно что-то происходило. Впрочем, Алекс ни за что бы не отважился поинтересоваться – что именно, и весь оставшийся путь до Выборга они преодолели в гробовом молчании.

– Останови здесь, – бесцветным голосом приказал Барс, лишь слегка повернув голову в сторону движения.

Сборы заняли у него буквально пару минут. Командир встал, засунул в карман куртки запасной магазин, закинул за спину автомат, открыл дверь машины и мягко спрыгнул на асфальт. Алекс собрал в кулак всю свою волю, и уже приготовился было спросить, куда же Барс собрался, но вовремя поймал предостерегающий взгляд Королева. Тот едва заметно покачал головой и одними губами прошептал – «не надо». Да уж, с этим спорить Алексу совершенно не хотелось. Он чувствовал, что куда больше, чем участие, командиру сейчас нужна была эта пронзительно звенящая тишина, нарушаемая лишь тихим потрескиванием остывающего мотора и скрипом уставшего железа «буханки». Барс ступал осторожно, словно боясь расплескать что-то важное, притаившееся глубоко внутри. И только отойдя на несколько шагов, он обернулся и сказал:

– Ждите час. Если я не вернусь – уезжайте.

И все. Ни указаний, ни прощаний – ничего больше.

* * *