Выборг

– Еще раз увижу, – будете месяц в карауле стоять, – предупредил Варг. – Сколько раз сказано: здесь вам не зона и не кича.

С этим Барс мог бы поспорить. Какой-то здоровенный бородач из неудачливых игроков, по-видимому, посчитал точно так же, но быстро успокоился, поймав переносицей пудовый кулак командира.

– Этого, – Варг указал рукой на Королева. – Запереть в подвале. Смотрите не покалечьте, он нам еще живой нужен. А со вторым я лично потолкую, за ним должок.

Комната для задушевных бесед располагалась за поворотом коридора. Вероятнее всего, Варг собирался использовать в качестве пыточной камеры свои собственные личные апартаменты. Внутри было темно – настолько, что Барс не смог даже примерно оценить размеры помещения прежде, чем Варг швырнул его на пол, оказавшийся неожиданно мягким.

– Покарауль снаружи, никого не пускай, – приказал командир Волков единственному сопровождавшему их бойцу, закрывая дверь. – Думаю, у моего гостя здоровья на то, чтобы дурить, уже не осталось. Но если что… ты понял.

Глава 6 Сделка, от которой нельзя отказаться

Керосинка Варга давала достаточно света, чтобы хоть немного осмотреться. Комната, как и следовало ожидать, оказалась не слишком большой. Единственное окно было зашито толстым стальным листом, за которым, скорее всего, проложили и еще что-то. Не дурак Варг, здоровье бережет – в отличие от многих других здесь. Фон снаружи, конечно, слабенький, но проживи месяц-два за обычным стеклом – наберешь серьезную дозу. Большой диван, стол и пара кресел – когда-то шикарных, но сейчас безнадежно обшарпанных, с кусками поролона, повсеместно стремящимися вылезти из-под драной обивки. Книжный шкаф, под завязку набитый старинными изданиями, сейф и антикварный комод. Но и это еще не все.

Барс никогда бы не подумал, что кто-то вроде Варга окажется ценителем прекрасного. Неожиданное впечатление от убранства личной комнаты командира Волков несколько портила излишняя концентрация произведений искусства, и все же это место, мягко говоря, отличалось от душной и загаженной казармы, в которой жили младшие бойцы Замка. Даже ковер, на котором Барс сейчас лежал, был явно не из дешевых. Во всяком случае, в те времена, когда подобное продавалось и покупалось за рубли, а не за патроны калибра «пять-сорок пять». С тех пор его топтали грязными сапогами, прожигали насквозь окурками и заливали какой-то дрянью, запах которой, похоже, впитался в шерсть намертво. И все же ковер, как ни странно, сохранился куда лучше, чем Выборг. Чем родной Питер. Чем вся эта чертова планета, если уж на то пошло.

– Вот так и живем, – проворчал Варг, опуская керосинку на стол. – Что, нравится?

Картины, картины и еще раз картины. В большинстве своем репродукции – пару раз взгляд натыкался на что-то, что Барсу уже приходилось видеть в Питере, но здесь, в Замке, вполне могли найтись и подлинники. Если бы Барс постарался, он смог бы даже вспомнить пару-тройку названий, но обстановка не слишком-то располагала к созерцанию работ мастеров безвозвратно ушедшей эпохи. В это время и в этом месте самым востребованным произведением искусства был автомат Калашникова. Оружия в комнате Варга тоже хватало: помимо уже знакомой «ксюхи» – пара винтовок, итальянский дробовик, пистолеты… и меч. Не дурацкая бутафорская железка, а настоящее оружие: зазубренное, потемневшее от времени и даже чуть тронутое ржавчиной, но оттого еще более суровое и убедительное. В отличие от огнестрела, старинный клинок не висел на стене, а примостился между большой картиной в золоченой раме и статуэткой на увесистом гранитном пьедестале.

И картина, и статуэтка были искалечены. Но если фарфоровый ангел вполне мог лишиться крыльев при неосторожной переноске, то глубокие зарубки на раме картины не оставляли никаких сомнений на счет своего происхождения. На полотне была изображена женщина, сидящая к зрителю вполоборота. Молодая и, скорее всего, красивая – этого Барс уже никогда бы не смог узнать. Разрезы, несколько раз пересекающие затвердевший от времени и толстого слоя краски холст крест-накрест, оставили на месте лица женщины темную треугольную дыру. Барсу на мгновение показалось, что и сама картина, и дыра были живыми. Художник изобразил мир и его безымянную обитательницу в светлых и теплых тонах, мягко игравших даже в тусклом мерцании керосинки, но сквозь уродливый провал в этот мир лезло что-то гадкое и жутковатое, черное. Что-то, что хозяин комнаты впустил и в себя самого, изрубив картину мечом. Похоже, Варгу были свойственны приступы неконтролируемой ярости, и Барс мог только порадоваться, что не лежит сейчас где-нибудь на вокзальной площади с затылком, начисто оторванным крупнокалиберной пулей из собственного «кольта». Или, наоборот, огорчиться – в зависимости от того, какое развлечение придумает себе Варг.

– Интересная обстановочка, – осторожно ответил Барс, переваливаясь на бок. – Занятная. Хоть бы баб голых повесил, что ли…