Большинство портретов изображают самих Черевиных, их соседей по солигаличскому поместью или родственников хозяев нероновского дома. В 1741 году созданы портреты Ивана Григорьевича Черевина, владельца усадьбы, и его жены. Новый портрет Натальи Степановны и другие произведения появились спустя целых тридцать лет - в 70-х годах. Островский создал законченную семейную галерею.
Иван Григорьевич Черевин, открывающий эту серию, обращен к зрителям в профиль, рука его привычно заложена за отстегнутый борт зеленого суконного мундира, взгляд несколько подпухших глаз властен и тверд. Художник великолепно передал характер человека решительного и сановитого. Подпись на портрете говорит, что заказчику в это время было всего-навсего тридцать девять лет. Возможно, Иван Григорьевич Черевин после воцарения в 1741 году императрицы Елизаветы Петровны удалился на покой, и тут, в солигаличской вотчине, у него поневоле родилась мысль о прочном деревенском быте. Черевин принялся приводить в порядок и обстраивать свое имение. Он имел перед глазами примеры загородной застройки столичных вельмож, подражавших в этом смысле двору. Русская усадьба приняла с начала XVIII века новый вид. От летних резиденций Петра протянулись нити к загородным Подмосковья, а отсюда к усадьбам губернских городов, к интимному складу не пышных, но уютных и обжитых дворянских гнезд. Черевин, очевидно, одним из первых на галичской земле начал строить именно такую, в новом вкусе усадьбу, заведя в ней - хоть не на широкую ногу - порядки столичного барина, не желавшего терять своего достоинства даже в провинции. Затраты не останавливали Черевина: он строил свое поместье, которое затем поновляли его сын, внук и другие наследники.
Нероново достаточно полно сохранилось до сих пор. Уцелели служебные постройки, пятиглавая, несколько архаичная по своим формам церковь с пристроенной к ней многоярусной колокольней, увенчанной заостренным шпилем; цел и разросся липовый парк. Хорошо сохранился барский многооконный дом. Это была, безусловно, богатая, особенно для далекой провинции, ухоженная усадьба, обстроенная не без вкуса и по-хозяйски добротно. Здесь-то и жил и работал Григорий Островский. Жил, наверное, подолгу, а это обстоятельство особенно надо учитывать.
Историческая жизнь давно покинула Галичский край. Некогда тут решались судьбы государства, Галич оспаривал престол у Москвы. В Галиче за насыпным валом городской крепости готовился к битве с московским князем блестящий полководец и строитель Юрий Звенигородский. Буйно играла здесь молодецкая кровь галичского вотчинника Дмитрия Шемяки, неугомонного преследователя Василия Темного. По реке Костроме плыли караваны барж, груженных товарами богатой Соли Галичской. Ветер времени все-таки засыпал столбовую дорогу в Галич: после исторических бурь наступило затишье. Зато на этой заволжской лесной стороне, пусть подспудно, но безостановочно текла жизнь созидательная, творческая, которая выдвигала порой из своей среды явления исключительных достоинств. Этот край дал России Катенина, Писемского, «русского Колумба» адмирала Невельского. Добавим теперь к этим славным именам Григория Островского, живописца.
Причудлив был усадебный барский быт. Опальные или престарелые государственные чины, становясь помещиками, делались по большей части ипохондриками и чудаками. Но один аршин для всех не годится. Иной барин оправдывал свою наследную праздность созданием в поместье по-настоящему культурного дворянского гнезда. Такие усадьбы являлись островами среди черноты и безнадежного провинциализма заштатной русской жизни. Они были этическим и эстетическим образцом для передовых умов поколения, они питали лучшие силы дворянской культуры. Ведь Писемский родился в усадьбе, сюда он приезжал работать над своими рукописями. Несколько лет, не бросая литературных занятий, провел в своем имении сосланный по велению Александра I поэт и переводчик Катенин. Отсюда он переписывался с Пушкиным, заинтересованно и пристрастно следил за журнальной периодикой, сохраняя желчь и независимость суждений. Тиц в упоминаемой мною книге называет несколько других галичан - людей, хорошо знавших цену подлинной культуре, не сломленных гонениями и немилостью двора. Участником заговора «верховников» против Бирона в 1730 году был Мусин-Пушкин. Высланный из столицы, Мусин-Пушкин обстроил свое село Бушнево, постройки которого славились еще долго в Чухломском крае. Отец Анны Сергеевны Лермонтовой (той самой девочки, что рисовал Островский) Сергей Михайлович Лермонтов 1 вел каменное строительство в селе Понпзье. [1 Предки и родственники поэта, в частности его прадед - Ю. Лермонтов, жили в Галичском крае].
В этом смысле не составляла исключения семья Черевиных. О них можно сказать стихами Пушкина: