Выбор сердца

— Ой, какая я бестолковая. Ты же с работы. Наверное, не ужинал. У нас есть вермишель с курицей. Будешь?

— Буду.

Пока она собирала на стол, Дима возился с детьми. Даша разогрела ужин, заварила чай. Предложение Димы ее рассмешило. Катя еще слишком маленькая. На горшок сама не просится, ночью грудь требует. Куда с ней в поездку? Хотя… Ей вспомнились семьи европейцев с грудными детьми на курортах Турции и Египта. Она тогда удивлялась, как это они решаются таких малышей вывозить. А если ребенок заболеет? Хотя будь у нее такой муж, как Дима, она бы тоже не боялась. Но муж у нее другой. Нет, ей нельзя никуда лететь. Вот этого Воронов точно не одобрит. А сколько упреков она выслушает! Он сразу догадается, кто их спонсировал. И как это у него сочетается: вынуждает ее на всем экономить и в то же время против помощи Димы! Даша нахмурилась. Похоже, она совершила большую глупость. Останься все как было, и Дима помогал бы ей по-прежнему. К тому же она не лишилась бы хорошей работы. И, по большому счету, ни от кого бы не зависела. А теперь давай мужу отчет о каждой покупке и сиди дома, потому что он считает, что так правильно. Кому она сделала лучше? Диме? Возможно. Его жене — точно. Теперь все считают, что Катя — Воронова. Но это стоило ей стольких усилий!

Ужинали они вчетвером. Дима сидел на том же месте, что обычно занимал, когда приходил к ним. Митя — с ним рядом. Даша — у окна, а Катя теперь восседала на Митином стуле-трансформере. И точно так же, как когда-то ее брат, важно пила чай из чашки-непроливайки. Во время ужина Дима внимательно слушал Митю. Сын в присутствии отца всегда становился оживленным и особенно разговорчивым. Даша улыбалась, глядя на них. Они обсуждали, куда лучше поехать Мите: к морю или в языковой детский лагерь.

— У них там — специальная программа, — рассказывал Дима. — Мой друг по этой программе за границу своего сына отправлял. Мальчишка месяц жил в английской семье, а учился вместе с другими детьми. Их возили на занятие каждое утро на автобусе. Занятия — в виде игр, а потом всякие экскурсии: Лондон, Кембридж, парки аттракционов, музеи… Как тебе такой вариант, Митька?

— Опять школа! Не хочу.

— Сынок, подумай, как интересно, — стала уговаривать его Даша. — Ты увидишь другую страну, Биг-Бен, помнишь, мы с тобой читали? А уроки, я думаю, там не такие, как в школе. И ты познакомишься с детьми из других стан, найдешь новых друзей.

— Лучше — на море, как в прошлом году.

— Ладно, — сказал Дима. — Значит, я так понимаю, ты поехал бы туда, где есть возможность поплавать, позагорать, посмотреть зверей, но никак не сидеть за партой. Да?

— Да! — улыбнулся Митя, и Даша в который раз подумала о том, что Дима с сыном прекрасно понимают друг друга, и длительные объяснения, как с Вороновым, им не требуются.

После ужина дети отправились играть в комнату, а взрослые остались на кухне. Даша с удивлением отметила, что больше не трепещет в присутствии Димы. Ее замужество имело еще один положительный момент: оно отрезвило ее от пылких чувств юности. Теперь она смотрела на Смирнова как на отца своих детей, как на давнего друга, но ей уже не хотелось упасть в его объятия. В этот вечер, сидя с ним рядом и разговаривая о детях, она отчетливо ощутила, что ее юность миновала. Она прошла, унося с собой ее первую любовь, ее страхи, отчаянья, восторги и обиды. Дима остался для нее тем, кем и был: мужчиной, подарившим ей детей.

И то, что он все понял и не корил ее, а просто искал выход из сложившейся ситуации, словно в этом не было ничего особенного, окончательно успокоило ее.

— Может, не стоило Кольке говорить про Катю?

— Я не говорила. Он сам догадался. У нас с ним… ничего не было.

— Но ты же могла как-то…

— Наверное, — вздохнула она, — но… не захотела. К тому же ваши родители…

— Я помню, отец был против.

— Не только. Мне звонила ваша мама.

— Мама? — удивился он. — Зачем?

— А зачем она в первый раз звонила? За Колю боялась. Надеюсь, она не в курсе. А как ты догадался?

— Я же не слепой. Кареглазая темноволосая девочка как-то не слишком похожа на лысеющего блондина.

— Он не блондин, а русый, — возразила она.

— И глаза бесцветные.

— Голубые, — Даша рассмеялась. — Если он тебе не нравится, то это вовсе не значит, что он рыба, а не человек.

— Мне он не может нравиться, — посерьезнел Дима. — Он прессует моего сына. И прессует иногда совсем не по-детски.

Он покосился в сторону гостиной, откуда доносились детские голоса, и понизил голос:

— Ты знаешь, что однажды, когда я забрал Митьку, он чуть не плакал после его нотаций и спрашивал меня, нельзя ли ему жить со мной.

Дашино лицо вытянулось. Она даже не догадывалась об этом. Дима продолжал: