Выбор сердца

Конечно же, ни Света, ни Антон не сказали “да” в ответ на эти рассуждения. Но ведь и “нет” не сказали. А это значит, что если даже и не согласились со сказанным, то, по крайней мере, задумались над ним. А это уже немало. Особенно в наше время, когда кажется, что большинство живет, вообще не размышляя!

И вот последняя, решающая, историческая встреча состоялась. Антон пришел к Свете с цветами. Света приняла не так чтобы очень приветливо, но и хмурилась меньше обычного. К тому же не забыла поставить цветы в вазочку и аккуратно их распушить.

— Света, нам нужно с тобой поговорить…

— Прости, Антон, но мне кажется, мы с тобой уже обо всем поговорили…

— Я пришел извиниться, я вел себя как последний дурак.

Света удивленно подняла брови.

— И вообще, мне многое надо тебе сказать…

— Антон, ты уверен, что тебе нужен этот разговор? У тебя своя жизнь, у меня — своя. И если ты воспринимаешь меня как обузу, то это не так. Ты абсолютно свободен.

— Я понимаю, но я подумал и решил, что мне не нужна эта свобода. Ребенок — это совсем не плохо, это даже хорошо…

- “Даже хорошо”! — хмыкнула Света.

— Ну не придирайся к словам. Не придирайся. Ты слушай, что я по сути говорю. Если мы будем вместе… Если создадим семью… Родится ребенок… В этом же нет ничего страшного!

- “Ничего страшного” — удивительно! Антон, не обижайся, но мне трудно тебя слушать. И больно. То, ЧТО ты говоришь, и то, КАК, абсолютно не совпадает. Понимаешь? Нет? Ты похож сейчас на щенка, который сам себя убеждает: в том, что он нагадил в углу, нет “ничего страшного”! Тебе трудно понять и представить, что я уже все воспринимаю совершенно иначе. Для меня ребенок — это прекрасно…

— Ну чего ты кипятишься? Я же так и сказал.

— А вот я уверена, что ты как-то иначе изъяснился по этому поводу! “Даже хорошо”, “ничего страшного”. А с другой стороны, “это прекрасно” — разницу улавливаешь?

— Извини. Я просто не успел все это переварить и принять. Ты-то об этом раньше узнала. А мне еще нужно привыкнуть к этой мысли. Одним словом, дураком я был, когда так говорил.

— А поумнеешь?

— Постараюсь! Главное, чтобы у ребенка был настоящий отец…

— Хорошо. Допустим, что я тебе поверила. Но…

— Что “но”?

— Ты же знаешь, что у нас были отношения с Максимом… Сможешь ли ты это забыть? Не будешь попрекать ежечасно?

— Конечно нет. Я же помню все. У меня тогда было такое состояние. Вел себя как идиот. Как погромщик. Готов был поубивать всех на фиг. И на тебя ни за что обрушился.

— Да, это правда, совсем-совсем ни за что. Я к тебе — а ты так нагрубил. Чуть не побил. М не просто страшно стало. И больно: за что?..

— Ладно, давай забудем о том, что было раньше! А теперь…

— Что теперь?

— А теперь, как ты и хотела, я предлагаю тебе выйти за меня замуж.

— Что? Опять? Как “я хотела”? То есть ты этого не хочешь?

Антон почувствовал, что теряет терпение. Это уже выше его сил — быть настолько “пушистым”, когда придираются к каждому его слову.

— Да какая разница, как я сказал?! Главное, чтобы у ребенка был нормальный отец.

— Да?! Большая разница, — с нотками беременной истеричности произнесла Света. — Она в том, Антон Николаевич, что мне не нужен муж и отец моего ребенка любой ценой. Ясно?

— Ясно! Ей доброе дело делаешь, а она еще на рожон лезет! Куда яснее?! Так ты вообще одна останешься с таким характером…

— Знаешь, лучше одна с таким характером, чем вдвоем с таким мужем! Уходи.

— Не пожалеешь?

— Уходи, я сказала.

— Ну, смотри…

Все. Не получилось. Не срослось. Не склеилось.

* * *

К концу рабочего дня Астахов пришел к четкому выводу: пора кончать с прежним отношением к Антону. Всеми своими делами сын показал: он дорос до того, что ему можно не только верить, но и доверять!

Как бизнесмен, как руководитель, Николай Андреевич очень хорошо чувствовал момент, когда растущий работник упирается головой в установленный ему потолок. Тут дальше возможно много вариантов развития событий.

Самый идеальный — когда человек пробивает на хрен этот потолок и растет дальше. Но бывает и иначе — потолок сверху укрепят бетоном, ну никак не пробить. Тогда человек, чаще всего, останавливается в росте. Или, что еще хуже, — продолжает расти, но из-за нехватки места и сам ломается и крушит все, что вокруг.

Поэтому Астахов всегда помнил это святое правило — не мешай расти тому, кто это заслужил. Если все делать вовремя, это будет на благо не только тому человеку, но и твоей организации.

А уж если речь идет о сыне, то вообще можно только радоваться: парень, что называется, созрел.

Астахов позвонил Форсу, попросил его приехать для консультации. А потом звякнул нотариусу в соседнем офисе. Сказал, пусть готовит бумаги для срочного оформления. И последним о приятной новости предупредил Антона.

— Можно? — заглянул Форс.

— Можно, можно, заходи. Давно жду тебя.

— Простите, дела задержали.

— Садись. С твоими делами я уже и забыл, когда тебя видел.

— Николай Андреевич, а мне кажется, что если человек долго не видит адвоката — то это показатель его абсолютного благополучия. Значит, у него все в порядке. Так что желаю вам меня подольше не видеть.