Выбор-побег

Или нет, не так. Он уверенно разрубает эти надоевшие струи остро-отточенным мачете, и они, словно срезанные стебли сахарного тростника, покорно падают на тёплую землю. Два шага вперёд. А там – берег холодного, чуть мрачноватого озера. Совсем недалеко от берега расположен небольшой остров, на острове – приземистая крепость, сложенная из светлых северных камней. Лодки, полные неуклюжих вооружённых мужиков, одетых в зелёные смешные кафтаны, смело плывут на решительный штурм – под пушечными ядрами и мушкетными пулями. Грохот, яростные крики, жалобные стоны раненых, густой пороховой дым, застилающий всё вокруг…

– Алексашка, сволочь последняя! – истошно вопит, обращаясь к Егору, высокий костистый мужик, обладатель абсолютно диких круглых глаз, которые – того и гляди – выскочат из орбит. – Что ты тут делаешь, сучий потрох? Быстро на штурм, трусливый гадёныш, мать твою! В первых рядах чтоб у меня!

Грохот, яростные крики, клубы светло-серого дыма…

Они, подхватив грубые самодельные носилки с телом покойного Хорхе, без промедлений переместились под высокую пальму. Впрочем, это помогало слабо – толстые водяные струи легко прошивали пальмовые листья насквозь.

Природная вакханалия продолжалась часа полтора.

– Милый, я очень з-з-замёрзла, – доверчиво прижимаясь к груди Егора и слегка заикаясь, призналась Санька. – Т-т-так холодно, что зубы с-с-стучат. Д-д-джунгли, тоже м-м-мне…

Ливень – резко и сразу – стих, но долгожданного облегчения это не принесло. До поместья оставалось пройти порядка двух с половиной километров, а почва, пропитанная дождевой водой, окончательно раскисла. Ноги путников отчаянно скользили, временами проваливаясь в чёрно-коричневую жижу чуть ли не по колено.

Вскоре тёмно-фиолетовые тучи дружно ушли на север, и их место заняли белые кучевые облака, через которые регулярно проглядывало коварное и безжалостное тропическое солнце. Опять стало нестерпимо душно и жарко, невесть откуда вновь появились стайки злобных москитов.

– Непруха пошла, так её растак, – дыша хрипло и надсадно, как загнанная скаковая лошадка, тихонько ругалась Сашенция. – Тот, кто придумал эти гадкие джунгли, был, явно, не в себе. То есть, мерзавец законченный, совсем не дружил с головой…

Только на нежно-малиновом закате путники оказались на территории усадьбы Монтелеонов, и подошли к запущенному господскому дому. Как и было обещано, насквозь мокрыми, изгвазданными в разноцветной глине и в чёрной земле – по самое не могу.

– Снова – сглазили. Так его растак, – сердито бормотал под нос Егор. – На этот раз – владельцы стильных никарагуанских пульперий, мать их…. Либо языком надо трепать меньше, либо по дереву – стучать чаще, не забывая при этом регулярно сплёвывать через левое плечо….

– Ворота с утра так и не закрывали. Наверное, кого-то ждут, – предположил Аугусто. – Ага, вон и сеньора Монтелеон появилась на крылечке, – перешёл на испанский язык. – Доброго вам вечера, уважаемая донна Анна!

– Здравствуйте, молодые люди! – радостно и приветливо откликнулась пожилая женщина. – Припозднились вы что-то. Я ожидала вашего появления ещё часа полтора назад…. Вижу, что без досадных происшествий, всё же, не обошлось. Ладно, оставьте носилки с трупом возле лестницы, Хуан до утра приберёт в сарай…. Сами же ступайте во флигель, в свои комнаты. Там уже всё приготовлено – тазики с тёплой водой, махровые полотенца, мыло, мочалки. Ваши же – сменная одежда и обувь…. Жду в столовой, там обо всём и поговорим. Ужин подадут примерно через двадцать минут. Прошу не опаздывать.

Тщательно прикрыв комнатную дверь, Санька, сбрасывая прямо на пороге грязную обувь-одежду, восторженно заявила:

– Как же я рада – вернуться к элементарным благам цивилизации! Все эти тропические заросли, вязкие болота, разноцветные змеи, голодные москиты, хищные павианы, едкий пот, кошмарные ливни – такая гадость, доложу я вам.… О, какой большой и глубокий тазик! Настоящее и полноценное корыто! И водичка в нём, действительно, тёплая…. Милый, потрёшь мне спинку? А почему ты такой хмурый и озабоченный?

– Спинку, естественно, потру. Причём, с нескрываемым удовольствием, – старательно намыливая мочалку, ответил Егор. – Почему – молчаливый? Задумался немного. Никак не могу понять – сеньору Анну Монтелеон. Откуда она могла знать, что мы сегодня, сойдя с намеченного маршрута, вернёмся назад? Загадка…. Что же касается моей озабоченности. Об её глубинных корнях и серьёзных причинах – предлагаю, милая сеньора, догадаться самой…

– Я, естественно, не дура фригидная и всё прекрасно понимаю, – принялась отчаянно кокетничать Сашенция. – Зачем же пялиться на моё прекрасное обнажённое тело такими несчастно-похотливыми глазёнками? Ну, любимый, подожди несколько дней. Мне и самой, честное слово, невтерпёж.

– Сколько дней ждать конкретно?

– Одиннадцать, любимый! Не так и много – по сравнению с четырьмя годами воздержания…. Теперь, про подозрительную прозорливость донны Анны. Думаю, что очень многое прояснится во время грядущей трапезы. Подай, пожалуйста, полотенце…