Выбор мага

— Может и ничем, — согласилась я. — Но знаешь в чем между нами разница? Я стараюсь хоть как‑то сопротивляться, а ты все принял и тебе это нравится. Ты ненавидишь магов? Могу понять, они всех вас, людей, держат чуть ли не за скот. Вы для них червяки, не больше. Но ты‑то ведь не лучше них. Ты делаешь то же самое по отношению к другим людям, что и они! Ругаешь магов за то, что делаешь сам?

Такого охотник явно не ожидал.

— Я просто живу… как все.

— И как? Нравится? Нравится быть как все?

— Не хуже других.

— А тебе ни разу не хотелось быть лучше?

Тут Джос не выдержал:

— Лучше?! Что значит, лучше?! Ты, сопливая девчонка, — я нахмурилась, но решила не обращать внимания… пока, — походя уничтожила шестерых человек, те даже не поняли, что произошло! И кто я против даже самого слабого мага? Что я могу?!

— Ну… я далеко не самый слабый маг. И потом, я ведь не призываю тебя воевать с магами, я ведь не сумасшедшая и понимаю твои шансы. А что ты можешь… например можешь просто жить достойно. Не пробовал? Помочь кому‑то, если по силам, делать что‑то полезное для себя и других. Я ведь даже не призываю забыть о себе, помогая всем вокруг, но просто не пройти мимо, когда можно помочь, а тебя это не напряжёт. И просто жить, не делая никому зла, но и не давая делать его себе и, если можно, окружающим. Может тогда в вашем гребаном мире, — я уже чувствовала, что срываюсь, мало того, что после магии наступил откат по чувствам, так еще и этот тип меня довел. Я чуть ли не орала, возвышаясь над ним, — было бы меньше мерзости и в нем не было так противно жить!

— Маг проповедует доброту к людям. Забавно. — Охотник криво усмехнулся, а меня эта усмешка окончательно вывела из себя.

— Ненавидишь магов — ненавидь! — уже в полный голос завопила я. — Но зачем людей, таких же как ты, так ненавидеть?!

— А что эти люди сделали мне хорошего, когда я нуждался в помощи?!

— А ты сам сделал что‑то хорошее хоть кому‑то до того, как помощь потребовалась тебе? Вот так вы все и живете! — Я махнула рукой. Бесполезно. Как слепому от рождения пытаться объяснить, что такое цвета. Подняла колышек. — Прощай, Джос.

И тут в глазах мужчины вдруг появился огонек, он словно понял что‑то важное, что‑то, что даже на пороге смерти заставило его радостно улыбнуться. Он так и умер с улыбкой.

— Ваш мир… — слабо шевельнулись его губы.

Я стояла над мертвым, даже не первым, убитым мной, но почему‑то именно он запомнился больше всего. Интересно, о чем он подумал в последний миг? Какая мысль заставила его улыбаться на пороге смерти? Откуда эта радость, на мгновение вспыхнувшая в его глазах? И что значат его последние слова «ваш мир»? Теперь ответов уже не получить.

Я отвернулась. Возвращаться к костру не хотелось, потому я просто притянула к себе котомку, прихлопнула костер, чтобы не устроить в лесу пожар, снова накинула иллюзию и зашагала в лес даже не оборачиваясь. Мое путешествие по дорогам Алкены продолжалось.

Зря я затеяла тот разговор с Джосом. Хотела отвлечься и забыть о Пауке. Забыла, но легче не стало, теперь думаю о Джосе. О чем же он думал в последний миг? Неужели по моей оговорке о «вашем гребаном мире» он понял, что я не с Алкены? И к какому выводу он пришел? Что я буду сражаться с магами? А оно мне надо? Если сами люди не хотят помочь себе, то поему я должна изображать спасителя человечества? Жанна д’Арк и Иисус Христос в одном флаконе, блин. Да пошли они все! И Паук, и Джос, и все человечество! Я домой хочу к маме и папе!

Куда я шла, не знаю. Наверное, ушла бы далеко, но тут на меня выскочил еще один отряд охотников, всего трое. Я даже шага не замедлила, просто спалила их всех и пошла дальше, запустив очищающее заклинание, чтобы уничтожило следы применения магии. Но уже задумалась, что так дальше не пойдет и от моих переживаний лучше никому не будет и в первую очередь мне. И с этим клеймом пора что‑то делать. И снова моя рука замерла над ним. Минуту, если меня вычисляют по ауре того, кто поставил клеймо, то если обратить заклинание, то тогда уже я смогу найти этого мерзавца эктипоса. Сама же говорила, что если не напряжно, помоги тому, кто нуждается. А ведь если прибить мерзавца, сколько невинных людей не будет заклеймено, вопреки закону? Пусть закон, допускающий рабство, жесток и не очень справедлив, но ведь он хоть как‑то, но защищает других.