Выбор. Иное

– Правда, любимый, ты не будешь против?

Лицо ее просияло радостью и она прижала мою ладонь к щеке, закрыв глаза и улыбаясь.

– Конечно же не буду, ты что, – погладил ее по щеке, такой теплой и гладкой, такой родной.

И что-то ещё прозвучало в этом простом разговоре, что-то ещё тенью промелькнуло в ее прямых доверчивых глазах. У нее не будет от меня секретов, а у меня от нее? Роберта наклонилась ко мне и прошептала.

– Милый мой незнакомец, очень хочу все-все о тебе узнать… Когда-нибудь. И мне грустно от того, что я… Мы… Ведь я никогда не смогу сказать родным всю правду, что на самом деле… Получается, всю жизнь надо будет им в чем-то лгать. И в письме уже не совсем правда… Грустно…

Молча смотрю на приблизившееся вплотную лицо, немного бледное после суток на ногах и бессонной ночи, круги под глазами… Что тут скажешь? Ничего. Она права. Шепот…

– Но мне? Твоей Роберте? Когда-нибудь ты ведь мне скажешь, любимый… Не сейчас, я же вижу, понимаю, тебе трудно с этим. Я подожду, сколько надо, не буду настаивать и надоедать, обещаю. Не терзай себя, пожалуйста, мне больно от этого.

Вздохнул, глядя в глаза и не убирая ладони с ее руки.

– Так и будет, Роберта. Когда-нибудь… Я просто…

Я просто боюсь, не решаюсь. Даже не знаю, почему. Берта, прошу, дай мне еще немного времени…

– Шш… Все, все. Ты мой милый Клайд.

Внимательным и мудрым взглядом она проникла мне в самую душу, тихо повторила, словно прочла мои мысли.

– Ты мой единственный и настоящий Клайд, любимый. Знай это.

Пользуясь полным безлюдьем в зале, я притянул ее голову к себе через стол и прижался лбом к ее лбу, глаза в глаза.

– Люблю.

– Люблю.

И мы с улыбкой посмотрели друг на друга, шутливо салютую ей чашкой чая.

– Давай доедай, а то одним чаем не наешься

Роберта с уморительным видом паиньки принялась за яичницу с беконом и салат. Их нам приготовил сжалившийся повар, когда мы, наконец, спустились вниз около одиннадцати утра, проспав завтрак.

– Ты тоже ешь, любимый, устал ведь не меньше меня и даже…

Берта осеклась, заметив мою усмешку, щеки ее предательски заалели, она смущённо улыбнулась.

– Клайд, ну что ты… Перестань так на меня смотреть…

– А почему? Тут и нет никого, вот сейчас как…

И я ну очень грозно протянул к ней руки, скроив весьма похотливую физиономию. Берта в наигранном ужасе округлила глаза и шлепнула по шаловливой руке, почти достигшей желанной цели.

– Перестань сейчас же, вот несносный какой, – она беспокойно оглянулась, нет ли кого.

– Берт…

Прошептал тихо.

– Ну что?

– Берта…

Драматизм шёпота нарастает. Она принимает игру и наклоняется ко мне ближе.

– Что?

Прозвучало так соблазнительно, что не удержался и прошептал ей в подставленное ушко.

– Я тебя хочу прямо здесь и сейчас.

Для Берты это оказалось слишком, она вздрогнула и резко выпрямилась с растерянным лицом, снова оглянулась, зачем-то оправила платье, хотя его пока никто не трогал.

– Клайд! Это… Это…

– Что? – спрашиваю с самым невозмутимым видом.

– Ну я не знаю… Так нельзя.

В ответ делаю такое несчастное лицо, что Берта, не выдержав серьезного тона, захихикала, стрельнув в меня глазками.

– Бедненький ты мой, несносный…

И мы рассмеялись оба, наш смех так по-домашнему прозвучал в тиши маленького зала, так стало хорошо… Мы вдвоем, смеемся, даже недоеденный завтрак на столе только добавляет уюта.

– Я несносный? А кто утром мне спать не дал, упрашивая встать и принести тебе…

Щеки бедняжки в который раз за последние сутки порозовели, уже вместе с ушами.

– Клайд, ну Клайд…

Жаркий шепот прямо в ухо вытащил меня из сна, задремал уже с рассветом, убаюканный воспоминаниями и тихим дыханием сладко спящей Роберты.

– Чего, что случилось?

Берта лежит рядом и тормошит меня, лицо ее очень озабоченное. Хм, интересно…

– Принеси мне мою рубашку, пожалуйста, она вон там…

Приподнимаюсь и озираюсь, ничего не понимая, ааа, вот оно что… И начинаю смеяться. Моя ладонь тут же убеждается, что Роберта абсолютно голая. Вторая ладонь подтвердила это, обнаруживая все новые и новые соблазнительные подробности.

– Ай! Стой… Ну перестань… Ну пожалуйста… Мне встать надо, очень-очень, а ты…

Чувствую ощутимый щипок, хватаю ее за руку и прижимаю к себе, положив сверху, волосы, рассыпавшись, укрывают нас обоих пушистым ароматным одеялом.

– Иди и возьми рубашку сама, она недалеко, всего лишь на шкафу, – шепчу ей на ухо.

– Как она там вообще оказалась, мистер Грифитс? – она пытается шептать серьезно, но получается не очень, улыбка так и светится.

– Очень просто, миссис Грифитс, я с вас ее стащил ночью, да и кинул назад, не глядя.

Услышав это, Берта просто молча уткнулась мне в грудь лицом и ее плечи затряслись от смеха. Я тоже рассмеялся, вспоминая, как пришлось постараться, уговаривая Роберту расстаться с длинным и ну очень мешающим одеянием…

– Вставай за рубашкой!

– Не буду, я стесняюсь! Ну принеси…

– А, может, я сам стесняюсь! Вот!

– Я отвернусь.

– Небось подглядывать будешь.

– Честно не буду.

– Так и я не буду.

– Врушка!

– Вместе пошли! А ну вставай!

– Ой! Клайд! Не смотри! Дай хоть одеяло!

Мы оба смеемся уже в голос, забыв о приличиях, я взъерошил Берте волосы.