Выбор чести

Да, именно командиры. Все звания употреблялись исключительно в соответствии с советскими аналогами, а у большевиков офицеров не было. И кстати, командиры зачастую ходили в советской форме. Это делалось для того, чтобы мы привыкали к знакам различия противника. С нами даже проводились примерные политзанятия! Нас учили отвечать и обращаться к командирам и солдатам не только в установленной форме, но и с правильными интонациями, используя порой какие-то простонародные выражения и обороты в зависимости от ситуации. Ситуация могла быть разной: расположение к себе, подчинение, провоцирование паники… Отдельным лингвистическим курсом изучался русский мат! Тут даже я умудрялся почерпнуть для себя нечто новое.

Все это делалось для того, чтобы мы гармонично влились во враждебную нам среду, и, в случае «мирного взаимодействия», не выдали себя какими-то мелочами.

Целый курс специальной подготовки посвящался психологии советских солдат и командиров. Из этого курса выходило следующее.

Во-первых, чем выше должность, тем менее способен и более труслив человек. Другими словами, на командирские должности зачастую выбиваются не самые грамотные, а самые нахрапистые, которые добиваются своего через полезные знакомства и угодливость перед начальством. И чем выше звание, тем человек становится все большим хамом и самодуром с подчиненными. В то же время он все сильнее стелется перед начальством. Практический результат – это огромные потери Красной армии при штурме линии Маннергейма. Тогда многим командирам ставились жесткие по срокам установки на штурм укреплений. И пока бой еще шел, а сроки уже подходили к концу, и командира полка или батальона начинали трясти, последние докладывали наверх о взятии укрепления. А сами своих подчиненных бросали в бой, уже не считаясь с потерями. Это вместо того, чтобы запросить время и дополнительные средства усиления, настоять на своем.

Во-вторых, все безобразие в армии творилось зачастую из-за отсутствия единоначалия. Большими командирами становились те, кто умел засунуть свое собственное мнение очень глубоко. А высшее командование, начиная с маршалов, было не особо грамотным, всех «умников» съели репрессии. В итоге выполнялись любые, даже самые абсурдные приказы. И что важно, зачастую они исходили даже не от старших командиров, которые имели хоть какое-то адекватное представление о войне, а от политических руководителей. Институт политруков пронизывал армию насквозь, и, несмотря на то, что рядовые солдаты и младшие командиры их не особо уважали, для высшего командования слова «комиссаров» были законом.

В-третьих, в армии выстраивалась очень жесткая вертикаль командования. Каким бы ни был дурацким приказ от командиров или политруков – иди и исполняй. Главное, чтобы в слова приказа было вложено как можно больше дури, хамства и крика. И вот как раз на этом собирались сыграть командиры «учебного батальона».

И в-четвертых, совсем особенным было отношение к сотрудникам ведомства НКВД. Эти обладали безграничным влиянием в армии, еще недавно содрогавшейся от репрессий. Командиров от НКВД слушались с безграничным пиететом, причем «особисты» могли обжаловать практически любой приказ, что подчеркивалось особым положением званий сотрудников данного ведомства. К примеру, сержант НКВД был равен армейскому лейтенанту.

И все это также могло быть эффективно использовано при диверсиях. Конкретнее, нам обещали перед заброской выдать полный комплект обмундирования и документы сотрудников «особого» ведомства.

Рукопашный бой, огневая подготовка, гранатометание, лингвистическая практика, психология, медицина (оказание первой помощи)… Чего еще мы только не изучали. Полный курс ориентирования на местности, выживания в лесу, работы с картами и особенности полевой разведки. Краткое знакомство с советской артиллерией, а конкретно с полковыми и противотанковыми орудиями, минометами (вот уж где я был в числе первых). Вождение грузовых машин и мотоциклов, радиодело, парашютно-десантная подготовка, плавание…

Особое внимание уделялось минному делу. Нас учили пользоваться штатными советскими противотанковыми и противопехотными минами, изготавливать фугасные заряды, делать растяжки с помощью гранат и простейшие взрывные устройства из подручных материалов. Естественно, обратной стороной курса была саперная подготовка в части поиска мин и разминирования.

И, конечно, тактика: тактика ведения боя в группе, двойке и поодиночке, тактика засад… За время подготовки мы стали элитными бойцами, каждый из которых стоил отделения противника на поле боя.

Правда, мы знали, что в структуре НКВД также есть группы бойцов со специальной подготовкой – «ОСНАЗ». И эти ребята наверняка переняли опыт казаков-пластунов.