Выбор

Мы с Синтией сидели на диване и пили вино. Вернее сказать, пила одна она - я уже и без того достаточно нагрузился и не хотел окосеть окончательно. Бокал, который я держал в руке, был уже вторым - первый, пока Синтия выходила из комнаты, я быстренько скормил цветочному горшку. Не дело, конечно, обращаться подобным образом с настоящим "Бордо", но в меня больше просто не влезало.

Говорили мы о каких-то пустяках. Постепенно наша беседа стала замирать и уступать место более интересному времяпрепровождению. А потом... Потом было все хорошо!..

Я мог бы, конечно, рассказать и поподробнее, но не в моих привычках трепать языком о своих женщинах. Тем более о том, что больше всего понравилось той или иной из них в постели. Так что если с воображением у вас все в порядке - додумайте сами, что происходило в течение следующих часов. К тому же я и сам, честно говоря, не очень хорошо запомнил, что мы с ней тогда вытворяли...

Когда окружающий мир начал интересовать меня настолько, что сознание стало воспринимать посторонние звуки, я услышал мирное дыхание девушки рядом с собой. Ее теплое и ласковое тело прижималось к моему боку, голова лежала рядом на подушке, рука нежно скользила по моей груди.

- Ты спишь?.. - тихо прошептала Синтия.

Я не спал, но внутри ощущалась какая-то опустошающая лень. И я ничего не стал отвечать. Даже глаз не открыл. Пусть думает, что я сплю.

Синтия, наверное, именно так и подумала. Потому что мягкое шелковистое тепло под моим боком шевельнулось и исчезло. Я услышал шлепанье босых ног по полу, потом что-то зашуршало и до меня донесся слабый скрип, как будто Синтия уселась на стул. Чего это ей не лежится, подумал я и открыл глаза.

Свет уличного фонаря падал прямо на стол и хорошо освещал и его, и обнаженную фигуру Синтии, сидящей на стуле. В руках у Синтии что-то было какой-то предмет, напомнивший мне вначале небольшую книжечку. Синтия осторожно раскрыла ее и я с удивлением опознал в этой книжечке свой родной бумажник.

Ага, подумал я, это мы понимаем. И на душе у меня сделалось гнусно.

В моем бумажнике имелось около трех тысяч франков - довольно крупная сумма для простой провинциальной продавщицы. А назавтра она, конечно же, сделает удивленно-обиженные глазки, попробуй я только завести разговор на эту тему. Мне стало жаль ее.

Синтия покопалась в бумажнике и выудила оттуда мой блокнотик. Даже, собственно говоря, и не блокнотик, а так - два десятка скрепленных между собой страничек. Ну, вы, наверное, знаете - сами небось хоть раз в жизни покупали такие, за копейку в любом магазине. Маленькие, не больше спичечного коробка, разноцветные странички - пять синих, пять красных и так далее. Обычно в таких блокнотиках записывают то, что в любой момент может перестать быть актуальным. Тогда эта страничка выдергивается и выбрасывается к чертовой матери. Но...

Но я использовал этот блокнотик для НУЖНЫХ записей. Там у меня была очень важная и необходимая мне информация, в частности - мой пароль для электронной почты, код доступа в ВЭС, координаты того парня, с которым я должен буду завтра встретиться, и так далее. Может быть, вам покажется странным, что я не пользовался электронной записной книжкой, но я слишком хорошо знаю, что они собой представляют. И мне неплохо известно чувство растерянности и обреченности, охватывающее человека тогда, когда самые нужные ему записи вдруг оказываются недоступными или уничтоженными. Какой бы надежной ни была электроника, бумага является более надежным носителем информации. На нее не влияют севшие батарейки или программные выкидоны. Моя работа очень тесно связана с электроникой, и я прекрасно знаю, на что она порой бывает способна. Так что я предпочитал хранить самое необходимое в этом грошовом блокнотике, а не в дорогом электронном, который может подвести в самый неподходящий момент. В целях же соблюдения секретности достаточно было просто не бросать блокнотик там, где его могут увидеть посторонние. Кроме того, все записи были сделаны моим собственным шифром, разобраться в котором было под силу далеко не каждому. И уж, во всяком случае, не простой продавщице. И меня крайне изумило, когда Синтия подтянула к себе лист бумаги и карандаш, лежащие на столе, и принялась аккуратно переписывать что-то из моего блокнотика. Выражение ее лица в этот момент было такое сосредоточенное, что я не удержался и громко спросил:

- Тебе там все понятно?

Синтия даже не вздрогнула при звуке моего голоса. Вообще отреагировала она на мои слова весьма своеобразно - ни испуга, ни смущения. Она удивленно глянула в мою сторону, на лице явственно проступило выражение досады, и Синтия с видимым сожалением выдвинула ящик стола. Ладошка ее скользнула в ящик и вернулась обратно, сжимая внушительного вида пистолет - изобретение бессмертного Джона Мозеса Браунинга, - снабженный здоровенным глушителем. В ее нежной ручке это смертоносное оружие смотрелось очень неестественно. Что, однако, не делало его менее опасным.

- Прости... - с улыбкой произнесла Синтия и прицелилась прямо мне в голову.