Выбираю таран

Первые же беседы командира с летчиками, прошедшими школу полетов «блинчиком-тарелочкой», были ошеломляющими: «Безопасность полета может быть достигнута не с помощью каких-то автоматов, удерживающих равновесие самолета, напротив, умением летчика выводить аппарат в горизонтальный полет из любого положения! А «чертовы петли», которые проделывает разогнавшийся велосипедист по куполу цирка, выполнимы и на самолете!»

«Одно обольщение, вопреки всем законам природы» — так характеризовали эти идеи высшие чины.

«Пусть многим мои мысли о «мертвой петле» кажутся фантастичными, но они не отвлеченный вымысел, они, по самым моим строгим расчетам, находятся на грани возможного. Это наше завтра», — отвечал он.

Еще в школе он много говорил о «мертвой петле», тщетно испрашивая разрешения на ее выполнение, и в рукописном «Альманахе» появились иронические стихи-загадка «Кто он?»:

Ненавидящий банальность
Полупризнанный герой.
Бьет он на оригинальность
Своею «мертвою петлей».

Петр Николаевич отвечает следующим экспромтом:

Коль написано «петля»,
То, конечно, это я.
Но ручаюсь вам, друзья,
На «петлю» осмелюсь я!
Одного хочу лишь я,
Свою петлю осуществляя,
Чтобы «мертвая петля»
Стала в воздухе живая!
Не мир хочу я удивить,
Не для забавы иль задора,
А вас хочу лишь убедить,
Что в воздухе — везде опора.

Ровно через год «полупризнанный герой», не дождавшись согласия начальства, «осмелился» на петлю, доказав всему миру истинность своей идеи: «в воздухе везде есть опора», и стал всемирно известным летчиком. Но целый год до того ушел на опыты, расчеты, на то, чтоб приучить самолет (и себя!) к увеличению кренов при виражах от 45 до 85 градусов, когда крылья становились почти вертикально к земле и не хватало лишь пяти градусов до прямого угла…

У мотористов и механиков, следящих за его полетами-опытами, вырывались крики ужаса и восторга, когда Нестеров, остановив мотор и уловив момент, при котором самолет вот-вот должен скользнуть на крыло или спарашютировать, выправлял его, и каждый раз из все более критического положения.

Все было давно готово к выполнению петли, о которой уже год с гатчинских времен шли пересуды среди летчиков, и вдруг газетное сообщение: «Французский спортсмен летчик Пегу совершил «мертвую петлю». Значит, Франция — первая в покорении пятого океана?

Это был черный день в жизни Нестерова.

Но вскоре газеты принесли подробности и схему полета Пегу — он выполнил полет, траектория которого напоминала букву S, то есть лишь начало петли, задуманной Нестеровым.

И вот 27 августа (9 сентября по новому стилю), так и не получив согласия начальства, не предупредив коллег, Нестеров решил проверить свой расчет.

«Было жутко только решиться, но как только я закрыл бензин, чтобы перейти в планирование, мне сразу стало легко, и я занялся своею работой.

Наклонив «ньюпор» почти вертикально, я начал планировать, следя за высотой, чтобы иметь запас на случай неудачи. Примерно на высоте 600 метров начал выравнивать самолет и, когда он начал переходить горизонт, открыл бензин. Мотор очень хорошо заработал, самолет полез в небо и начал ложиться на спину… Одно мгновение мне показалось, что я слишком долго не вижу земли, но… чуть больше потянув за ручку, я увидел землю… Закрыв бензин снова и выровняв самолет, я начал планировать к ангарам.

Во время этого десятисекундного полета я чувствовал себя так же, как при горизонтальном полете с креном градусов 70–80, то есть ощущал телом поворот машины, как, например, лежа в поезде, чувствуешь телом поворот поезда. Сидя несколько мгновений вниз головой, я не чувствовал прилива крови…»

Это рассказ испытателя, ученого-экспериментатора, знающего, что за ним пойдут другие и этим другим нужно передать умение, уверенность — проложить дорогу.

В рассказе впервые проскользнула правда о не очень крепком здоровье Петра Николаевича: «Я очень малокровный, стоит мне немного поработать в кабине «ньюпора», и от прилива крови — сильное головокружение…»

На беду, газетчики опубликовали эту фразу и сделали тайное явным. Но — спасибо им! Зная об этом, еще большее преклонение испытываешь перед человеком, который, несмотря на физическое недомогание, превозмогал себя силой воли и выбрал профессию, где превозмогать приходилось постоянно, ежедневно. Не смог этого только однажды — при таране… Но при «петле» малокровие не помешало — она вышла в небе красивой, четкой — полный круг, как по циркулю. Первенство в рождении высшего пилотажа осталось за Россией.

Но боже, какой разноречивой была оценка этого поворотного момента в развитии мировой авиации!