Выбираю таран

Пришлось летчику, отвернув борт кожаного реглана, показать орден Красной Звезды, чтобы развеять последние сомнения.

Подбежавшие сельские мальчишки доложили, что «фриц упал во-он там, а крыло от него — вот здесь, близко».

Он осмотрел эту совсем нестрашную теперь плоскость с черным крестом — «крышку несостоявшегося гроба», как потом острили его друзья, — и отчетливо понял свою ошибку: если бы таранил сверху, как делают другие, то, глядишь, приземлился бы на своем самолете. Значит, на будущее вывод таков: только хладнокровный расчет каждого своего маневра в бою.

Через полчаса он сидел за уставленным деревенскими яствами столом: квашеная капуста, грибы, соленые огурцы, чугунок дымящейся картошки и даже запыленная бутыль. («Для праздника Победы припас, — объяснил старик хозяин. — Да тут такой случай! Для милого дружка — и сережку из ушка!»)

В избу набилось много народу, старики расспрашивали, уважительно поглядывая на орден Красной Звезды, «как оно там, в небе», бабы, увидев его забинтованную голову (разбил при таранном ударе о приборную доску), сокрушались и жалостливо охали.

Затем Амет-Хана уложили на широченную кровать с пуховиком, и все село затихло, оберегая сон защитника.

* * *

Амет-Хан по матери был крымским татарином, а по отцу — лакец, горец из Дагестана. Его детство прошло в солнечном Крыму, в Алупке, зеленые улочки которой сбегают к морю. И хотя в его имени есть и «хан» и «султан», был Амет обыкновенным босоногим мальчишкой, дочерна загорелым на южном солнце и очень бедовым.

Предки Амет-Хана были воины, храбрые джигиты, а Амет выбрал другую долю — летать.

Окончив семилетку в Симферополе, потом школу фабрично-заводского обучения, пришел в аэроклуб — учиться летать. В 1939 году по рекомендации Симферопольского железнодорожного депо, где работал слесарем, поступил в прославленную Качинскую школу летчиков.

Богом грома у лакцев считался Асс… Амет-Хан помнил об этом. Ни грома, ни молний, ни врага в небе не боялся. Тем более после того, как вышел с честью из таранного поединка с самой, как он говорил, смертью.

…В полдень заехал за Амет-Ханом комиссар Миронов, разбудил.

— Ну, а фрицев поймали? — спросил Амет-Хан.

— Поймали. Из Волги, как мокрых кур, выловили. Оказывается, они на Париж летали, и на Лондон, и на Роттердам. Сколько под их бомбами людей полегло! А теперь кричат: «Ваш летчик сбил нас не по правилам!»

— Ишь ты! — тряхнул черным чубом Амет-Хан. — В нашем небе — наши правила!

Он всегда так считал, хотя был день, когда он имел все основания усомниться в этом.

22 июня 1941 года рано утром с аэродрома Григориополь в Молдавии для проверки данных о нарушении государственной границы СССР германо-румынской армией в воздух поднялась 1-я эскадрилья 4-го истребительного авиаполка. На реке Прут, по которой проходила граница, увидели грозное зрелище: сплошным потоком по мосту катились чужие танки, артиллерийские самоходки, автомашины, мотоциклы…

Когда подлетали к своему аэродрому, на поле полыхали самолеты, ангары, дымились развороченные бомбами взлетные полосы. Сели на запасном аэродроме.

Позже было подсчитано: 66 наших аэродромов было разбомблено в тот день, около 800 машин сгорели не поднявшись.

7 июля 1941 года в небе Молдавии командир звена 4-го иап Анатолий Морозов огнем сбил «Фокке-Вульф-109». Истратив боезапас, тараном завалил второй самолет противника. Приземлился на парашюте и сумел взять в плен фашистского летчика Бермана с протараненной машины.

Но героизм пилотов не мог компенсировать слабость наших устаревших истребителей.

Вскоре 4-й полк, потерявший почти все самолеты, был переведен под Ярославль, где летчики на английских «харрикейнах» выполняли в основном разведывательные полеты и отражали тогда еще редкие бомбардировки города. В октябре 1941 года в характеристике на 21-летнего летчика командиры отмечали: «Тов. Амет-Хан Султан в боевой работе неутомим. В бою отважен, упорен и настойчив. В принятии решений смел. Является мастером воздушной разведки, один из первых в полку провел бой с бомбардировщиком противника в сумерках».

Тогда, на другой день после таранного победного боя, жалкие остатки никому не страшного теперь фашистского бомбовоза были выставлены на центральной площади Ярославля для всеобщего обозрения, а городской комитет обороны вручил победителю именные часы с надписью: «Лейтенанту Красной Армии Амет-Хан Султану, геройски сбившему немецко-фашистский самолет…»

Вдохновила первая воздушная победа и летчика, награжденного первым орденом Красного Знамени: талантливый и удачливый разведчик, теперь он рвется в истребители и просит перевести его на передовую.