Выбир-р-рай, Тамара

Широкие ладони сминают грудь вместе с шерстяной кофтой — ощущения от этих прикосновений острые и сладкие, заставляют мгновенно понять, что я дура, каких поискать. Зачем я несколько недель не подпускала к себе зверей?..

Чуть болезненные укусы Горыныча — анестезия от душевной боли. Горячий шёпот Лихого на ушко — наркотик, стирающий из памяти все проблемы. Они — моё лекарство от всего. Моё всё.

Расслабленное тело от макушки до кончиков пальцев на ногах прошибают тысячи вольт кайфа, заставляя стонать и рефлекторно рваться из рук зверей. Невыносимо хорошо.

— Куда собралась, мурк? — низкий, интимный голос Игоря забирается мне в уши и рвётся из-под кожи мурашками. — Мы ещё даже не начали…

Его пальцы настырно лезут под кружево бюстгальтера, до сладкой боли мнут отвердевшие соски, и я, всхлипывая, сама прижимаюсь к жёсткому бугру паха, трусь об него животом и выпрашиваю ещё.

В четыре руки слаженно и ловко звери избавляют меня от ненужной сейчас одежды. Горыныч покрывает жадными укусами плечи и шею, а Лихой впивается в губы глубоким жарким поцелуем. Дыхания нет, тело прошивает крупная дрожь и между ног горячо пульсирует настойчивое желание кончить. Но я слишком долго держала хищников на диете. Мальчики озверели.

Тяжёлые ладони Альфы ложатся мне на плечи и, слегка надавливая, заставляют опуститься на колени. Перед моим лицом два внушительных торчащих через ткань спортивок члена. Две пары зелёно-жёлтых глаз смотрят на меня одинаковыми затуманенными взглядами. А я смотрю на них снизу вверх, с силой сжимая кулаками твёрдые стволы и немного сбавляя нажим у головок. Невольно облизываю искусанные губы, отлично понимая, как смотрюсь сейчас. Голая, распалённая, на коленях — это добавляет нехилую перчинку в процесс. Я по краю хожу и, похоже, дококетничалась.

Урок номер раз — не дразни голодных хищников, а если дразнишь — будь готова ко всему. И я готова. К бесцеремонному вторжению Лёшиного члена в мой рот — пошло, грязно, до самого горла, но мне сейчас именно так нужно. Минет с «розовыми бантиками» не выведет меня из ступора, а то, что сейчас происходит, работает как дефибриллятор.

— Ещё, девочка… — Лихой двигается, придерживая меня за затылок. — Вот так, — насаживает на себя почти до конца и стонет, а потом отпускает.

Такой нужный и такой короткий вдох заканчивается за мгновение — Игорю тоже нужно внимание.

— Оближи, мурк, — хрипит он сдавлено, припечатывая к моим губам налитую от возбуждения головку.

Горыныч любит в минете мягкость только на первых секундах. Держать себя в узде он долго не может и тоже уходит «в штопор». У меня на уголках глаз проступают слёзы, а там, внизу, всё напряжено и готово к финалу. Кажется, тронь — и я взорвусь оргазмом.

Интимные запахи и вкусы моих зверей, их хриплые рычащие стоны и общая атмосфера разврата с любимыми мужчинами — то, ради чего стоит ожить. И я оживаю. А потом умираю на мгновение, но уже от удовольствия.

Почти не соображающую меня тянут вверх — гладят, целуют, любят. Я не здесь, я далеко отсюда — в нереальности, а вокруг меня огонь. Языки несуществующего пламени обжигают кожу — это пальцы Лихого, и у меня точно останутся синяки на бёдрах, но это вообще не важно.

Зажатая между двумя мощными телами оборотней, вскрикиваю, принимая в себя сразу на всю длину твёрдый, как камень, член Игоря. Пятерня Лёши легко сдавливает моё горло, голова кружится сильнее от недостатка кислорода, и я кончаю с таким стоном, что самой за себя стыдно.

— Горячая у нас девочка, Игорёх! — хищный блеск в глазах Альфы и его довольная улыбка — всё, что я сейчас вижу.

Размашистые толчки Горыныча во мне становятся рваными, он приходит к финалу, когда меня ещё потряхивает от отголосков оргазма. Сейчас всё под контролем оборотней — я подчиняюсь и кайфую от этого нереально.

Лихой тянет на себя, усаживает на талию, поддерживая меня шершавыми лапами под бёдра, и входит мягким толчком. Эхо удовольствия становится громче, мышцы внутри сжимаются, начиная новый виток возбуждения. Это как выпить немного дорогого алкоголя на «старые дрожжи». Крышу сносит на раз-два, а о последствиях думать не хочется. Завтра у меня будет болеть тело. Но не душа.

— Любимая… — Лёша почему-то останавливается и смотрит на меня как-то по-особенному.

Я не понимаю, что происходит. Почему всё закончилось? Говорить я не в состоянии — хнычу, пытаясь двигать бёдрами. Хочу продолжения. Хочу кончить ещё раз с Альфой, а он медлит. И Игорь куда-то делся. Нет его прикосновений и поцелуев. Я хочу, чтобы он трогал. Мне это безумно нужно сейчас.

А потом происходит то, чего я посреди горячего секса точно не жду. Горыныч возвращается, и меня — насаженную на Лёшин член… «окольцовывают». Сразу двумя обручальными кольцами. Сказать, что я в шоке — ничего не сказать.

— Теперь надо сказать «да», мурк, — Игорь прижимается ко мне сзади.