Выбир-р-рай, Тамара

Слышу, как открывается входная дверь, и даже трезвею немного. Мысли адекватные начинают появляться. По трезвянке мне бы в голову не пришло шутки шутить с оборотнями.

Они уже в квартире, а я сажусь на корточки и не дышу. Бежать сейчас туда и убирать подставные улики — глупо. Это только больше вопросов вызовет у волков. Хороших идей у меня ноль…

Не пила, Тома, и не стоило, блин, начинать!

* * *

После моего разговора с Тамарой по телефону равнодушных не осталось. В смысле, мы с Горынычем взяли руки в ноги и помчали домой, оставив позади упущенную выгоду. На шинке в непогоду всегда клиентов хватает. Но это мелочи. Тамара как-то не так разговаривала — скомкано, будто скрыть что-то пыталась. И предчувствие у нас с Игорем одно на двоих — странное.

— Если с Томой всё нормально, поедем обратно, — бросаю Горынычу, быстро поднимаясь по лестнице в подъезде.

— Ни хера, — он дышит тяжело — курить меньше надо, — я никуда больше сегодня не поеду. Максимум — до ларька за пузырём схожу.

Планы Игоря выдают его надежду — он очень хочет, чтобы с муркой нашей всё хорошо оказалось. Как и я.

Поворот ключа в замке, я толкаю дверь и наступаю на что-то инородное. Это что-то оказывается мужскими туфлями. Обувь эта не моя и не Горыныча.

Та-а-ак, бля.

Дальше интереснее — на кухонном столе следы попойки на две персоны с участием, мать его, моего коньяка, от которого ничего не осталось. А на полу в коридоре шмотьё валяется.

— Ни хрена себе… — я щёлкаю выключателем и смотрю на мужские брюки, джинсовую юбку.

«Дорога из жёлтого кирпича» заканчивается у закрытой двери комнаты Томы — на ручке её бюстгальтер висит. И всё это благолепие доступно не только моему взгляду — Горыныч дышит огнём.

— Убью гандона! — воет он и с ноги выносит хлипкую дверь спальни.

А там никого. У меня дергается глаз, Игорь бледнеет.

Тамары с любовником в койке мы не находим, но «кое-кто» нас всё-таки ждёт. Фаллоимитатор на кровати и записка, написанная кривым, но явно женским почерком: «Это Федя, он будет жить с нами».

— Су-ка! — меня складывает от хохота пополам.

А Игорёхе не смешно, он за сердечко держится и дышит через раз.

— Падла, а! — с отвращением берёт резиновый хер, открывает окно и выкидывает его на улицу.

Вот кому-то повезёт сегодня. Шёл-шёл, член нашёл. Ржу и не могу остановиться. Развела нас докторша как надо.

— За что ты с Федей так? — я утираю слёзы веселья. — Выселил беднягу особо жестоким способом.

— Чо ты смеёшься, в натуре?! — Игорёху кроет не по-детски. — У меня вся жизнь… — машет пятернёй перед своим лицом. — За минуту, бля! Я думал, мурка тут с Иванычем зажигает.

— Почему с Иванычем? — не могу сдержать «хрюк».

— Потому… — Горыныч снова держится за грудь слева и присаживается на кровать.

А я втягиваю воздух ноздрями — дома Тамара. Прячется где-то.

— Раз, два, три, четыре, пять — я иду тебя искать! — объявляю громко.

Глава 15

Дома творится что-то невообразимое, я могу это только слышать — высовываться страшно. Грохот, мат, смех, снова мат, а потом тишина…

— Раз, два, три, четыре, пять — я иду тебя искать! — громкий голос Лёши остаётся звоном в моих ушах.

Сидеть скрючившись на балконе в одних тапочках и тонком халате не в самую тёплую весеннюю ночь — то ещё удовольствие, а в квартиру не тянет. Но зайти придётся. И скоро. Сейчас я очень жалею, что коньяк отпустил — подшофе я бы перенесла позор легче…

Балконная дверь открывается, и я поднимаю голову:

— Привет, — улыбка дрожью мелькает на моих губах.

Лихой стоит в проёме и смотрит на меня весёлым взглядом. Я думала, он нарычит, скажет, что — я взрослая тётя — совсем из ума выжила, и приколы у меня пубертатные. Но нет! Оборотень выглядит вполне добродушным. Даже довольным.

— Мурк, на хрена так делать? — из-за плеча Альфы высовывается Бета.

О, упрёки подвезли! Где расписаться?

Держась за бортик балконного перекрытия, я пытаюсь встать. Ноги жутко затекли, почти не чувтвую их.

— А шутница-то пьяненькая, — Лихой подхватывает меня за талию. — Как коньяк?

— Невкусный, — отвожу глаза. — И я не пьяненькая. Уже, — добавляю и пытаюсь отстраниться.

Мне в бедро упирается однозначно твёрдый член Альфы, а проклятая связь даёт о себе знать. Метка на загривке теплеет, и по телу растекается приятное волнение, оставаясь похотливой щекоткой внизу живота.

— Мурка, нельзя так с нами… — Горыныч снова лезет с упрёками.

— Давайте зайдём. Х-холодно, — я дрожу, но не только от ночной прохлады.

Волки — идеальные мужчины, помогают мне добраться до дивана, заботливо подкладывают подушки под спину. Кайф! Особенно если учесть, что Игорь уселся рядом и массирует мне ступни. Может, вся эта затея вовсе не была глупой? Хищники просто шёлковые.

— Ещё и на балконе спрятаться додумалась, — ворчит Бета. — Ледяная вся.

Сильные руки зверя мягко разминают мои лодыжки, скользят выше — трогают колени, и я уже не помню, что значит холодно. Я горю. От возбуждения и немножко от стыда.