Выбир-р-рай, Тамара

Она только плечами пожимает, а я молюсь. Надеюсь, что благодаря напарнице пройду мимо зверей и разговаривать с ними не придётся. Надо в лаборатории дверь запереть, чтобы не завалились в гости.

— Том, ты чо? — Света шаг не сбавляет, но на меня смотрит, как на идиотку.

Всё потому, что я пытаюсь спрятаться за ней.

— Тише! — шиплю. — Просто иди.

— А-а, я поняла! — Светлана встаёт, как вкопанная — не сдвинуть. — Вон та машина, — не стесняясь, показывает пальцем на девятку. — На ней вчера к тебе мужик приезжал.

— Да-да, — соглашаюсь, лишь бы заткнулась. — Иди, я за тобой, — подталкиваю Светика.

Но уже слишком поздно. Из тачки выходит Горыныч и бодрым шагом направляется к нам.

— О! — моя напарница таращит глаза на оборотня. — Сегодня другой мужик. Тоже твой знакомый? — хихикает.

— Помолчи, — шиплю.

— Привет, мурка, — Горыныч широко улыбается.

Выглядит он гораздо лучше, чем вчера. Бодр, свеж, чисто выбрит, в хорошем спортивном костюме. На запястье часы модные. И перегаром вроде не фонит. Волк стоит в полуметре от меня, и я чую его притягательный мужицкий аромат. Вот уже и голова не в порядке — хочется улыбнуться зверю.

— Мурка? — у Светика из горла вырывается грубый смешок.

— Так, всё… — у меня лицо горит, а сердце прыгает под горло. — Иди, Света. Я скоро приду.

Приходится подтолкнуть напарницу к воротам, а она едва шею не сворачивает — пытается лучше разглядеть Горыныча. Дурдом!

— Странная деваха, — оборотень кивает на Светку, которая, наконец, сподобилась убраться подальше от нас.

— Нормальная, — обрубаю наметившуюся дискуссию. — Я твоему другу сказала, что не хочу видеть больше ни тебя, ни его. Что непонятного?

— Ладно тебе, мурка, — Горыныч щурится, как сытый кот на утреннем солнце. — Не злись за вчерашнее.

— Хоспади прости… — вздыхаю. — Что тебе от меня надо, а? — почти хнычу, чувствуя край безысходности, дальше только пропасть.

— Да я так просто… — будто школьник мнётся здоровенный зверь. — Щас я, погодь, — идёт к машине, ищет что-то в салоне.

Горыныч возвращается ко мне, сжимая в пятерне… термос.

— Что это? — кошусь на металлическую тару.

— Чай с травами, — Горыныч почему-то бледнеет. — Любишь с травами? — поднимает на меня жёлто-зелёные глаза. — Чай…

Стоит бедный с термосом этим, ясно, что волнуется — запинается, даже вспотел от напряга. Мне становится жалко зверя.

Я забираю у Горыныча термос, скручиваю крышку, выдёргиваю пробку, и обоняние ласкает тонкий приятный травяной аромат. На мгновение возвращаюсь в детство. Прекрасное, беззаботное время, когда бабуля с утра заваривала свой фирменный напиток, и я садилась на крыльцо с эмалированной кружкой смотреть, как встаёт солнышко.

Поплыла Тамара. Но что ещё делать, если травяные чаи — моя слабость? Даже шикарные розы, которые вчера принёс Лихой, не произвели на меня такого впечатления. Сердце от умиления сжимается, и Горыныч уже не кажется мне страшным. Если хорошо присмотреться, то он — приятный оборотень. Особенно, когда молчит.

— Ты приехал, чтобы чаем меня напоить? — я немного сомневаюсь в бескорыстных намерениях зверя.

— Я травы сам собирал, в лесу у дачи, — невпопад отвечает волк.

— Ну-у… спасибо, — осторожно улыбаюсь.

— На здоровье.

Оборотень выглядит абсолютно счастливым. Даже не по себе как-то.

— Мне на работу пора, — закрываю термос, прикидывая, как сейчас буду отмазываться от предложений волка.

Он настырный — это понятно, а я чай взяла. Так что сейчас начнётся.

— Давай, мурка. Хорошего дня, — прощается Горыныч и прыгает за руль девятки.

В смысле «Давай, мурка?». Вот так возьмёт и уедет?

Именно это происходит. А я стою, прижимая термос к груди, и смотрю на уезжающую тачку цвета мокрого асфальта. Выходит, Горыныч правда приехал сюда ради такой мелочи, как термос с чаем для меня. Я в шоке.

— Теперь не отвертишься, Тома! — из-за раскидистого старого дерева выскакивает Светка.

Зараза такая, не пошла в лабораторию — спряталась и подслушивала. Хорошо хоть Горыныч ничего про оборотней не ляпнул.

— О чём ты? — кошу под дурочку, иду к зданию лаборатории.

— Э-э нет, подруга, — Света не отстаёт, — ты мне про этого мужика расскажешь.

— С чего бы? — хмыкаю.

— Да, блин, Тома! — у напарницы переизбыток любопытства в резервуаре, через край лезет. — Сколько у тебя мужиков?!

— Не поверишь — ни одного, — мне хочется заржать истерически.

Но это правда! Бедная Светка сначала с завистью наблюдала, как ко мне на дорогой иномарке заезжает Иваныч и искренне считала его моим любовником. Потом на работу припёрся Лихой с букетом, а сегодня Светика добил визит Горыныча.

— Партизанка ты, — обиженно бурчит напарница.

— Нет. У меня правда нет никого, — вздыхаю.

— Зато кандидатов тьма. Выбирай не хочу.

— Ну, знаешь… — дую щёки, открывая ключом дверь лаборатории. — Было бы из кого выбирать.

Лучший друг и пара оборотней — не разгуляешься, но Света всё видит иначе.

— Зажралась ты, Тома, — упрекает напарница. — Я разведёнка без угла — муж хату пронаркоманил. У сестры моей мужик — алкаш конченый. А ты?

— Что я? Нормально со мной всё, — натягиваю халат и сажусь за стол.