Выбери меня

Я его за последние дня четыре видела от силы раза три и то он старательно избегал моего взгляда, хоть я и чувствовала, что это дается ему с трудом и он хочет поговорить со мной. Невероятно, но как я ни старалась, но разговора у нас о «той ночи» так и не состоялось. Единственная отсылка к этому произошла на первое утро нашего пребывания в этом доме, когда рядом с собой, прямо на подушке, я нашла сложенный пополам лист бумаги, на котором было написано лишь одно слово – «прости». И все. Но от этого написанного слова я вновь разозлилась на него. Меня ужасно задело, что он так и не смог набраться храбрости и посмотреть мне в глаза, просто поговорить со мной. Да хотя бы сказать хоть что-то утешительное, только не на бумаге, на словах.

Мне бы сейчас хоть с кем-то поговорить, но у всех столько проблем, что им явно не до меня. Даже Лиза ограничивается только приветствиями, все время пропадая с Богданом, которому вчера стало хуже.

– Уже довольно поздно. – Теплые руки легли мне на плечи, заставив податься вперед от неожиданности. – Тише, не упади. Это всего лишь я.

Антон обошел диванчик и присел рядом со мной, задумчиво смотря на свои руки. А вот я, внимательно разглядывала его профиль, так внимательно и пристально, словно мы с ним не виделись уже очень-очень давно. Надо же, только думала о нем, переживала о том, что почти не вижусь с ним и вот он здесь, рядом. И это спустя столько дней отстраненности.

Сейчас Антон настолько уставший и задумчивый, что с его лица исчезла вся хищность, все, что выдавало в нем волка. Глаза яркие, но в них нет сверхъестественного света, кожа чуть бледнее, волосы взлохмачены и кажутся немного тусклыми. А еще, смотря на него в профиль, я только сейчас заметила, что у него нос с горбинкой. Видно в детстве ему его не раз ломали в драках. Странно, а я думала у оборотней заживление проходит на более высшем и быстром уровне. Или так часто нос ломал, что даже суперрегенерация не помогла?

Антон словно и не замечает моего пристального взгляда и лишь задумчиво хмурится. Но сидеть с ним молча просто невыносимо, особенно когда так сильно хочется поговорить с кем-то.

– Не думала, что ты вернешься сегодня. – Я наклонилась к нему, желая, чтобы он наконец-то оторвал взгляд от скрещенных пальцев и посмотрел на меня. Его отстраненность оказывается сильно меня задевает.

– Все скоро решится, – тихо ответил Антон, не подняв на меня головы.

– Надеюсь в нашу пользу?

– Не бойся, я не позволю никому причинить тебе вред, – немного подумав, ответил он.

Я улыбнулась, хоть и почувствовала, что он не уверен, что им удастся разобраться с пумами. Отклонилась назад, я посмотрела на звезды и набрав в легкие побольше воздуха, произнесла:

– Я была с ним знакома с самого детства. Мы жили в одном дворе, вместе ходили в школу, потом в один университет. Всегда были друзьями… Хотя нет, вру, не всегда. В действе мы часто ссорились, да и интересы у нас в дальнейшем расходились. Но все изменилось после института, я даже и не заметила, как мы сблизились… как наши отношения поднялись на следующую ступень. Это просто произошло, как нечто должное. И я любила его и была так привязана, что никого другого рядом с собой больше не видела. Мне даже казалось, что я знаю, как сложится моя жизнь, но… Но его больше нет и я… – Слова застряли в горле и я всхлипнула, опустив голову вниз, пытаясь спрятать слезы. Странно, я думала, что я уже все их выплакала.

Стоило мне замолчать, как сильные руки обняли меня и притянули к горячему телу. Антон крепко прижал меня к себе, даже слишком крепко, до легкой боли, но мне сейчас так необходима поддержка, что я не обращала на нее внимание.

Мы просидели так несколько минут. Он прижимал меня к себе, положив подбородок на мой затылок, а я жалась к нему, вдыхая его терпкий запах.

– Знаешь, почему меня называют багряным волком? – шепотом спросил Антон.

Я покачала головой, так как все еще не могла произнести ни слова. Выдержав небольшую паузу, словно ему было тяжело рассказывать об этом, он ответил: