Вверх по течению

— Они все тут фабричные?

— Других нет, господин фельдфебель, — пожал плечами конюх. — Вот на ипподроме рецкого горца в кузнецах держали, тот знатные подковы ковал. Легкие и прочные.

— А кузня есть?

— Кузня есть. За конюшней на отшибе.

— Показывай.

Кузня была хоть и невелика, но все необходимое в ней имелось. Только выморожена очень. Видно, что давно ею не пользовались. Подумал, что первым делом я откую своей красавице нормальную зимнюю обувь железную. И трензеля перекую на более щадящие лошадиные губы.

Зашел в каретный сарай, где мою двуколку три кренделя уже переставляли на полозья. Спросил про полость…

— Нет такой, да и не было, — ответили.

Непорядок. Так и вымерзнуть в дороге недолго. Надо будет Эллпе потрясти на предмет старых тулупов. Не ходить же, в самом деле, из-за такой ерунды на медвежью охоту.

После обеда прохаживался фазаньим шагом в казарме перед строем своей полуроты.

Порядок, чувствуется, ефрейторы за утро навели. Уставной. По сравнению с дортуарами другой полуроты, что, напротив, зримая разница.

А то как же? Начальник, он ведь демон, никогда не знаешь, какая вожжа ему под хвост попадет. Тем более начальник новый, неизведанный. Так что по уставу не промахнуться. Да и придраться мне не к чему: все чисто, кровати стоят по ниточке, шинели и полушубки на вешалках выровнены. Дощатая «взлетка», крашенная марганцовкой, натерта с мастикой. В сушилке печка топится. Умывальник чистый. В каптерке относительный порядок. Дневальный на тумбочке стоит вместе с телефоном. Ого! Тут прогресс, однако.

Была еще одна моя хитрость, почему я перевел эту встречу с открытого воздуха, кроме того как посмотреть, на что похожа казарма после ударного аврала. Хотелось ненавязчиво показать личному составу свои награды, которых под полушубком не видать. Ведь на нижнем луче Креста военных заслуг выбита дата начала текущей войны. Как это обаятельно для тех, кто понимает…

В общем, по разным мелким признакам понял я, что дядьки в моей полуроте на фронт совсем не стремятся и за место свое на полигоне держаться будут. И это главное. Остальное все приложится в рабочем порядке. Сработаемся.

Я тоже на фронт не рвусь. Это чужая для меня война.

Без раскачки втянулся я в службу и на первых порах внедрил одно-единственное новшество. Отобрал в своей полуроте пару жестянщиков и лудильщика, и смастерили мы из медного листа большой четырехведерный цилиндрический тульский самовар. Все же на морозе работа, и кипяточком погреться солдатам самое оно. Топили самовар как положено — древесным углем и шишками, благо их в окрестных лесах видимо-невидимо.

Дядьки заботу о себе оценили и трудились на совесть.

Затем и для себя сделал полуведерный самоварчик — дома вечерком чайком побаловаться. Эллпе от радости чуть не танцевал, когда в технологию автономного кипячения воды въехал. Он в самовар просто влюбился и все его мелом надраивал, чтоб, значит, блестел, как золотой.

А потом пошли делегация за делегацией, и трое моих помощников только этим все время в кузне и промышляли.

В штаб самовар надо?

В караулку надо?

В казармы надо?

Это святое.

А вот частные заказы я не торопился исполнять, кроме командирского. Тому просто из моего уважения. А остальные пусть свои предложения на обмен приносят. А мы посмотрим…

А тут еще и олово у лудильщика закончилось.

В город надо…

Вот так лишняя увольнительная и образовалась.

20

Не въезжая в город, первым делом лихо подкатил, красуясь, к дирижабельному эллингу. Но тут облом стоит такой с винтовкой в руках, вокруг всего поля колючка и шлагбаум у ворот. «Не велено… Не положено… Не могу знать…» Пришлось требовать подать сюда самого капитан-лейтенанта, хотя нужен мне был всего лишь штаб-ефрейтор.

Не сводя с меня штыка винтовки, часовой откуда-то вынул серебряный свисток и на пронзительной ноте три раза в него дунул. Я еще машинально заметил, что штык у него уже без пилы на обухе.

Скрипя сапогами по утоптанному снегу, из-за угла эллинга на торопливых рысях прибежала группа поддержки. Ефрейтор с большим револьвером старого образца в порыжелой кобуре и три бойца с длинностволом — штыки примкнуты. Все по-взрослому.

«Бодрянка, наверное… — подумалось мне. — Однако караул тут выставили по всем правилам. Война диктует…»

После недолгого препирательства одного бойца послали в эллинг, и вскоре оттуда, на ходу застегивая здоровой рукой черную шинель, выкатилась фигура знакомого моряка.

В молчании подождали, пока тот доберется в сопровождении солдата до ворот.

— Имперского флота капитан-лейтенант Плотто. С кем имею честь… Савва? — удивился он.

— Старший фельдфебель артиллерии Савва Кобчик, — передразнил я его, но в рамках приличий, вскинув руку к шапке в воинском приветствии. — Прибыл с визитом вежливости для обмена опытом. А также представляюсь вам по случаю назначения на пост помощника Королевского артиллерийского полигона.

— Это вовремя, — улыбнулся каплей. — У меня как раз к тебе вопросы накопились.

Офицер пожал мне руку и повернулся к разводящему:

— Пропустить.

— Но, господин капитан-лейтенант, а как же пропуск? Без него не положено… — возмутился ефрейтор.