Вверх по линии

Испытывая острую тоску, я бесцельно бродил по улицам, разум мой и все мое естество воспламенялись каждый раз, когда перед моим мысленным взором представала Пульхерия. Я дрожал. Я весь покрылся испариной. Я рыдал. В конце концов я вышел к какой-то церквушке и прижался щекой к холодным камням ее стены, затем рассеянно прикоснулся к таймеру и шунтировался назад, к своим туристам, которых я оставил безмятежно спящими в 1098 году.

39

Я был препаршивейшим курьером всю оставшуюся часть маршрута.

Унылый, весь ушедший в себя, терзаемый любовными муками, совершенно сбитый с толку, я галопом прокатил своих подопечных по хрестоматийным событиям византийской истории, начиная с нашествия венецианцев в 1204 году и кончая завоеванием империи турками в 1453 году, ведя экскурсии без всякого внутреннего подъема, чисто механически. Впрочем, скорее всего моим туристам было невдомек, что они получили минимум с моей стороны. Так или иначе, лучше или хуже, но я показал им все, что полагалось на этом маршруте, и благополучно доставил их вниз по линии в нынешнее время, после чего постарался поскорее от них избавиться.

Для меня снова наступил отпуск, но душа моя была заражена страстным желанием.

Вернуться в 1105 год? Принять предложение Метаксаса, позволить ему познакомить меня с Пульхерией?

Я ужаснулся при одной мысли об этом.

Правила, установленные патрулем времени, самым строжайшим образом запрещают водить дружбу любого рода (курьеров это касалось в такой же мере, как и других путешественников во времени) с людьми, живущими вверху по линии. Контакты, которые нам разрешены с обитателями прошлого, должны быть кратковременными и случайными – например, покупка корзины с маслинами, вопрос к прохожему, как пройти к Айя-Софии, и тому подобное.

Нам не разрешено обзаводиться друзьями, затевать продолжительные философские дискуссии или вступать в половую связь с представителями предыдущих эпох.

А со своими собственными пращурами – в особенности.

Табу, налагаемое на кровосмешение, само по себе не очень-то меня пугает; как и все табу, в наши дни оно стоит совсем немногого. Хотя я и не решился бы завалиться в постель со своей сестрой или матерью, я не мог отыскать ни одной мало-мальски убедительной причины, почему я должен воздерживаться от обладания Пульхерией. Возможно, мне присущ некоторый остаточный пуританизм, но я знал, что его как ветром сдует в ту же минуту, как станет доступной для меня Пульхерия.

Но что меня действительно останавливало, так это универсальное сдерживающее средство – страх перед наказанием. Если патруль времени подловит меня во время сексуального контакта с моей многократно прародительницей, то меня совершенно точно выгонят из Службы Времени, а скорее всего посадят в тюрьму. Возможно даже, попытаются наложить на меня наказание в виде смертной казни за времяпреступление тягчайшей степени на том основании, что я совершил попытку стать своим собственным пращуром.

Меня ужасала такая перспектива.

Самые различные сцены разыгрывались в моем воображении. Например:

Я ухитряюсь познакомиться с Пульхерией. Каким-то образом мне удается остаться с ней наедине. Я тянусь к ее невинной плоти; она кричит; меня хватает личная стража Дукаса и карает смертью; патруль времени, после того, как я не зарегистрируюсь, возвратясь из отпуска, выясняет, что же со мной случилось, спасает меня, затем предъявляет обвинение в совершении времяпреступления.

Или:

Я ухитряюсь познакомиться с Пульхерией и так далее, и мне удается ее соблазнить. В момент кульминации в спальню врывается ее муж и пронзает меня мечом. Остальную часть сценария смотри выше.

Или:

Наши любовные взаимоотношения с Пульхерией доходят до такой критической точки, что я скрываюсь вместе с нею в какой-нибудь очень отдаленной точке в прошлом или будущем от ее эпохи, например, в 40 году до Рождества Христова или 1600 году после Рождества Христова, и мы живем с нею там счастливо до тех самых пор, пока нас не изловит патруль времени, ее – вернет в соответствующий момент 1105 года, меня – отдаст под суд по уже вышеупомянутым обвинениям.

Существует ряд других возможностей, однако все они заканчиваются одним и тем же печальным образом. Поэтому я переборол в себе искушение провести свой отпуск в 1105 году, волочась за Пульхерией. Вместо этого, чтобы подчеркнуть всю глубину своей подавленности, вызванной неудовлетворенным вожделением, я записался на маршрут «Черная смерть».

Только совсем уж эксцентричные люди, в своем роде уроды, безнадежно больные и извращенны принимают участие в маршрутах, подобных этому. Хотя надо сказать, спрос на них всегда довольно велик. Но, как находящийся в отпуске курьер, я сумел вытолкнуть из состава группы одного из уже заплативших клиентов и к отправлявшимся по этому маршруту туристам.