Вверх по линии

ОБЛАСТЬЮ ИЗУЧЕНИЯ; УГЛУБЛЕННОЕ ОЗНАКОМЛЕНИЕ С ОБЫЧАЯМИ ЛЮДЕЙ ПРОШЛОГО И ИХ

ПОВЕДЕНИЕМ; СОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ С ДРУГИМИ ЛЮДЬМИ В ПРОЦЕССЕ

ТВОРЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ; ИСПОЛЬЗОВАНИЕ РЕЗУЛЬТАТОВ СВОИХ НАУЧНЫХ ИЗЫСКАНИЙ

ДЛЯ РАСПРОСТРАНЕНИЯ НЕОБХОДИМОЙ ИСТОРИКАМ ИНФОРМАЦИИ; УДОВЛЕТВОРЕНИЕ

ОПРЕДЕЛЕННЫХ РОМАНТИЧЕСКИХ УСТРЕМЛЕНИЙ, СВОЙСТВЕННЫХ МОЛОДЫМ ЛЮДЯМ.

Фамилии ближайших родственников, работающих в настоящее время в

Службе Времени: НЕ ИМЕЕТСЯ.

6

Очень немногое из всего вышеупомянутого имеет какое-либо значение.

Предполагалось, что я буду хранить эту свою анкету как талисман, просто на тот случай, если кому-нибудь из бюрократов Службы Времени в самом деле взбредет в голову удостовериться в том, прошел ли я все необходимые для зачисления в Службу Времени формальности; единственно, что действительно нужно было указать, это мой гражданский регистрационный номер, который давал ребятам из Службы Времени полный доступ ко всему тому, что я указал в анкете, за исключением причин, по которым я решил вступить в Службу Времени, и еще ко многому другому. Простым нажатием кнопки в главном информационном центре можно было извлечь не только мой рост, вес, дату рождения, цвет волос, цвет глаз, расовый индекс, группу крови и уровень научной подготовки, но также список болезней, которыми я переболел, и всех видов прививок от инфекций, результаты медицинских и психологических обследований, индекс спермы, среднюю температуру тела в различные времена года, размеры всех частей тела, в том числе и пениса как в возбужденном состоянии, так и в покое, все места, где я когда-либо проживал, перечень моих родственников вплоть до четвертого поколения и пятой степени родства, размер текущего счета в банке, характер проводимых мною финансовых операций, налоговый статус, участие в голосовании, список арестов, если таковые имели место, и домашних животных, которых я предпочитаю, размер обуви и так далее. Утаивание чего-либо исключено, так мне сказали.

Сэм ожидал меня в приемной, докучая своими предложениями помочь, пока я корпел над заполнением своей анкеты. Когда я разделался со своими бумагами, он поднялся и провел меня по винтовой рампе вниз, в глубины здания Службы Времени. Приземистые роботы с головами в виде кувалды, тяжело груженые документами и различной аппаратурой, сновали мимо нас. В стене отворилась дверь, и появилась секретарша. Когда она оказалась рядом с нами, Сэм игриво ущипнул ее за грудь, и она с визгом пустилась прочь.

Затем он неожиданно подтолкнул одного из роботов – очевидно, для того, чтобы им жизнь медом не казалась.

– Оставь надежду, всяк сюда входящий, – продекламировал Сэм. – Я, пожалуй, неплохо справляюсь с этой ролью, верно?

– С какой это ролью – сатаны, что ли?

– Вергилия, – ответил он. – Сочувствующий тебе пиковый туз ведет тебя в нижние сферы. Здесь надо повернуть налево.

Мы вошли в кабину скоростного лифта и долго, очень долго опускались вниз. Вскоре мы очутились в огромном помещении высотой метров пятьдесят, не менее, наполненном влажным воздухом, и прошли по качающемуся канатному мосту высоко над полом.

– А каким образом, – спросил я, – новичок, у которого нет поводыря, может отыскать верную дорогу в этом здании?

– Это трудная для него задача, – признал Сэм.

Мост вывел нас в ярко освещенный коридор, в который выходило множество безвкусно отделанных дверей. На одной из них каким-то древним шрифтом со множеством завитушек – настоящий антиквариат – было написано:

«СЭМЮЭЛЬ ГЕРШКОВИЧ». Сэм прислонил свое лицо к щели сканирующего устройства, и дверь в ту же секунду отворилась. Перед нашими взорами открылась длинная, узкая комната, обставленная очень старомодно, с надувной пластмассовой мебелью, веретенообразным письменным столом и даже, – одному Богу известно, для чего – с пишущей машинкой. Сэмюэль Гершкович оказался худым верзилой с сильно загорелым лицом, закрученными кверху усами, жидкими бакенбардами и подбородком длиной в добрый метр. При виде Сэма он одним махом перепрыгнул через стол, и они заключили друг друга в крепкие объятия.

– Братишка! – вскричал Сэмюэль Гершкович.

– Салажонок! – завопил Сэм, гуру.

Они поцеловали друг друга в щеки. Бешено потолкали один другого.

Затем разошлись на некоторое расстояние, и Гершкович, узрев наконец меня, спросил:

– Кто?

– Новобранец. Джад Эллиот. Наивный, но вполне годится для византийского маршрута. Свое дело знает.

– У вас при себе заявление, Эллиот? – спросил Гершкович.

Я протянул ему свои бумаги. Он быстро пробежал по ним глазами и произнес:

– Ни разу еще не женились? Упертый извращенец?

– Нет, сэр.

– Значит, заурядный голубой?

– Нет, сэр.

– Боитесь девушек?

– Вряд ли, сэр. Меня просто не очень-то привлекают те обязанности, которые накладывает на человека пребывание в постоянном браке.

– Но ведь вы же… гетеро, не так ли?

– Большей частью, сэр, – сказал я, и тут же засомневался – не сболтнул ли невзначай что-нибудь не то.

Сэмюэль Гершкович пощипывал кончики своих усов.